В статье рассматриваются участие буддийского духовенства в социально-политической жизни калмыцких улусов и взаимодействие с правительством России и региональными властями после 1771 г. Уход значительной части калмыков в Китай обусловил создание новой системы социально-политических контактов правительства России со светской и клерикальной элитой калмыков, новую структуру взаимодействия между буддийскими монастырскими комплексами калмыцких улусов. В статье анализируются меры, предпринимаемые правительством для изоляции буддийского духовенства калмыков от единоверцев Китая и Тибета, а также региональными властями для изоляции политически опасных лам для предотвращения новой откочевки. Исследована специфика изменения миссионерской деятельности Русской православной церкви в калмыцких улусах в 70-80-е гг. XVIII в. Определены основные направления формировавшейся ограничительной политики правительства России в отношении буддийского духовенства калмыков при стремлении к сохранению конструктивных двусторонних политических контактов в условиях социально-политических кризисов в калмыцких улусах. На основании комплекса неопубликованных исторических источников (переписка астраханского губернатора Н. Я. Аршеневского и Собинг-багши) охарактеризовано формирование новой системы взаимодействия клерикальной элиты калмыков с астраханскими губернаторами в 80-90-е гг. XVIII в.

В статье рассматриваются первые опыты создания представительных органов калмыцкого народа в период после февральских событий до установления советской власти в Калмыцкой степи в составе Астраханской губернии, а также поиски путей образования национальной государственности в 1918-1919 гг. С упразднением в 1771 г. Калмыцкого ханства управление его населением до Февральской революции 1917 г. осуществлялось администрацией астраханского губернатора. В соответствии с политикой Временного правительства началась реорганизация управления калмыцким народом. Первый съезд калмыцкого народа, ликвидировав в марте 1917 г. попечительскую систему, принял решение ввести в Калмыцкой степи местное самоуправление во главе с Центральным комитетом по управлению калмыцким народом. В связи с введением земства была сделана попытка выделить Калмыцкую степь в самостоятельную область, улусы приравнять к уездам. В это же время началось движение за переход калмыков в казачество. С установлением в Астраханской губернии советской власти при губернском исполкоме была образована Калмыцкая секция. Ей удалось создать систему советов, провести ряд съездов советов и сформировать Калмыцкий исполком с отраслевыми органами управления. Калмыцкий исполком направил свою деятельность на создание национальной государственности на принципах внутреннего территориального самоопределения.

В статье рассматривается становление законодательной базы политики Советского государства в сфере религиозных отношений, составлявшей правовую основу религиозной политики и регулировавшей деятельность учреждений и организаций в этом направлении, в целях установления и осуществления регулярного контроля. Законодательные нормы в отношении религии нашли отражение в первой Конституции РСФСР 1918 г. и в ряде первых декретов, постановлений и других нормативных актов, в течение ряда лет определявших всю внешнюю и внутреннюю политику государства. Все основные положения, определявшие отношение партии большевиков и Советского государства к религии, церкви и духовенству, нашли развитие, конкретизацию и закрепление в основном законодательном акте - Декрете «Об отделении церкви от государства и школы от церкви», подписанном В. И.  Лениным и изданном Советом народных комиссаров (далее - СНК) РСФСР 23 января 1918 г. Большое значение для развития государственно-религиозных отношений имело постановление ВЦИК и СНК РСФСР «О религиозных объединениях» (1929 г.) законодательно закрепившее вмешательство государства в дела церкви. Автор приходит к выводу, что формирование правовой базы антирелигиозной политики проводилось системно, планомерно, на партийно-государственном уровне, с государственными затратами и привлечением больших сил, с учетом всех факторов (социальной среды, национальной специфики, особенностей конфессий и т. п.) вплоть до международного общественного мнения.

В статье рассматриваются специфика подготовки буддистского духовенства в общинах калмыков-казаков Уральского войска, посвящения в духовные звания и порядок отправления службы. Отмечается, что обособленность уральских калмыков от буддийских религиозных центров негативно сказывалась на уровне религиозного образования и, как следствие, являлась причиной упрощенного, начетнического представления лиц духовного звания о богослужебной и обрядовой сторонах буддистского вероучения. Сложившаяся к началу XX в. в Уральском казачьем войске этноконфессиональная группа калмыков-буддистов представляла собой наиболее малочисленную часть войскового населения. Поселения калмыков-казаков имелись во всех трех военных отделах. Конфессиональное устройство буддистской общины в Уральском казачьем войске в позднеимперский период не нашло отражение в источниках. Возможно, это объясняется утратой войскового архива в период Гражданской войны. Единственным исключением, представляющим собой полевое исследование, является Отчет члена Совета министров народного просвещения, профессора Санкт-Петербургского университета Алексея Матвеевича Позднеева «О поездке к терским, уральским и оренбургским калмыкам в 1911 году». Экспедиция А. М. Позднеева была предпринята с целью изучения религиозного быта местного калмыцкого населения. Собранный по итогам поездки материал должен был послужить основой для выработки законопроекта «Об управлении духовными делами буддистов-ламаистов». В силу неравномерности распределения калмыков по населенным пунктам у уральских буддистов практиковались две системы обучения основам вероучения: при больших приходах открывались конфессиональные школы, в приходах с небольшим числом прихожан за гелюнгами закреплялось один-два ученика и обучение велось индивидуально. В соответствии с утвержденными в 1835 г. Войсковой канцелярией «Правилами» священнослужители, состоявшие при молитвенных домах, избирались на вакантную должность населением и затем утверждались Уральским областным правлением. Непременным условием для утверждения в должности штатного священнослужителя областные власти определили представление специальной грамоты о посвящении в духовное звание, выписанной в канцелярии верховного ламы калмыцкого народа. Такая грамота служила формальным актом, удостоверявшим квалификацию духовного лица, избранного на вакантную должность. В отличие от буддийского духовенства астраханских и донских калмыков, с обретением официального статуса гецюла или гелюнга уральские священнослужители не становились монахами и не придавались затворничеству. Они продолжали вести светский образ жизни, исполняли семейные обязанности, воспитывали детей, занимались хозяйственными и полевыми работами. На штатных священников возлагалась лишь обязанность участвовать в богослужениях в установленные дни и отправлять разного рода моления по требованию прихожан.

В статье исследуется проблема регистрации и легализации деятельности немецких религиозных организаций в Калмыцкой АССР во второй половине 1950-1980-х гг. центральными и местными органами государственной власти. В конце 1950-х гг., после возвращения в Калмыкию немецкого населения из мест депортации, началось возрождение протестантских организаций. В местах компактного проживания немецкого населения, в Городовиковском и Яшалтинском районах, возникли группы адептов баптистского, пятидесятнического и лютеранского вероисповеданий. Среди протестантских организаций самыми крупными являлись евангельские христиане-баптисты, которые со второй половины 1960-х гг. резко активизировали деятельность, направленную на регистрацию их групп в органах государственной власти. Республиканские и районные власти под различными предлогами отказывали им в регистрации, в то же время строго запрещая им проводить отправление религиозного культа. Точку в противостоянии двух сторон поставил центральный орган - Совет по делам религиозных культов при Совете министров СССР, зарегистрировавший в 1969 г. вопреки протестам республиканских властей самые крупные баптистские организации в с. Ульяновке Яшалтинского района и в с. Виноградное Городовиковского района. Их легализация была обусловлена не только внутренними, но и во многом внешнеполитическими факторами. В 1970-1980-е гг. власти более не допускали регистрации баптистов, небольшие их группы, насчитывавшие обычно 6-15 человек, включались в состав более крупных объединений. В конце 1950-1980-х гг. в КАССР действовали пять групп пятидесятников, каждая из которых в разные годы насчитывала от семи до 35 человек. Все они находились в местах компактного расселения немецкого населения, в Яшалтинском и Городовиковском районах. Пятидесятники были отнесены советским руководством к числу «вредных» сект и не подлежали регистрации, поэтому немецкие пятидесятнические организации Калмыкии в рассматриваемый период находились на нелегальном положении. В Калмыцкой АССР имелись также две группы лютеран, состоявшие из жителей Яшалтинского и Городовиковского районов. Одна из групп (с. Краснополье) была крайне малочисленной и не имела шансов быть зарегистрированной, другой группе (п. Южный, Городовиковский район) это удалось сделать только в 1986 г., когда в религиозной политике государства наступили позитивные перемены. Работа написана на основе материалов Национального архива Республики Калмыкия, большинство из которых впервые вводятся в научный оборот.

В статье рассматриваются организационные этапы и основные проблемы возрождения казачества в Республике Калмыкия. Возрождение казачества в Калмыкии началось в 1990 г. и продолжается до настоящего времени. За данный период казачье возрождение претерпело несколько организационных изменений. Начавшись как общественное движение потомков казаков за сохранение исторической культуры казачества, оно со временем превратилось в серьезную общественно-политическую силу. За рассматриваемый в статье период времени (1990 - начало 2000-х гг.) казачьи организации выросли численно, улучшилась их организация. В Республике Калмыкия движение за возрождение казачества способствовало объединению потомков калмыков-казаков, возрождению и сохранению коллективной памяти сообщества, культурных традиций, а также объединению калмыков-казаков с казаками других российских регионов. Несмотря на общую схожесть возрожденческого процесса калмыцкого казачества с другими казачьими сообществами, он имел ряд отличий, которые связаны были, прежде всего, со специфической этнокультурной основой калмыков-казаков, а также с тем, что культурные традиции этой группы больше других казачьих сообществ подверглись размыванию и уничтожению. Вопреки этому потомки калмыков-казаков сохранили память о своем казачьем происхождении и в 1990-х гг. приняли активное участие в движении за возрождение казачества.

В статье рассматривается история Восточной комиссии Императорского московского археологического общества (1887-1915) на основании протоколов, которые велись на всем протяжении ее работы. С опорой на них реконструирована история создания комиссии, ее работы по систематическому проведению археологических экспедиций в разные районы Кавказа. Большой вклад был внесен комиссией по разыскиванию, исследованию и публикации материалов по истории, традиционной культуре, фольклору, языкам разных народов Кавказа. Большое внимание комиссия уделяла подготовке кадров национальной интеллигенции. С самого начала эта деятельность Восточной комиссии велась по тщательно составленному плану. Менее чем через два года после ее создания, в 1889 г., была опубликована «Программа для исследования древностей Кавказа». Автор подробно останавливается на работе в этой комиссии академика В. Ф. Миллера, который регулярно проводил археологические исследования на Кавказе. Восточная комиссия Императорского московского археологического общества просуществовала 27 лет, за этот период были собраны бесценные материалы по истории, археологии, этнографии, фольклору, религиозным верованиям народов Северного Кавказа и Закавказья. Эти труды, как опубликованные, так и неопубликованные, способствовали развитию отечественного кавказоведения.

В статье рассматривается история сохранения и освоения документального наследия Южной Кореи. Анализируется исторический опыт собирания источников с древнейших времен. Отмечается, что в Корее истории и архивам традиционно уделялось особое внимание, начиная с образования в X в. Исторического управления. Рассматриваются основные этапы формирования архивного наследия Кореи. Описываются «силлок» - источники для написания династийных историй чонса, которые представляют собой сокращенное изложение повседневных записей и разновидность погодных хроник. Отмечается, что в программу ЮНЕСКО «Память мира» включены семь рукописных южнокорейских памятников. Анализируются история создания и основные направления деятельности архивов, рукописных отделов музеев и библиотек страны, а также состав и содержание их документальных фондов. Дается сеть современных архивов Республики Корея. Делается акцент на необходимости изучения и использования южнокорейского опыта управления электронными документами для современной практики, включая систему электронного документооборота государственных органов, интегрированную с электронным архивом и системой проверки исторических электронных подписей.

Данная статья посвящена изучению истории формирования скотоводческого хозяйства в конце бронзового века у населения ирменской культуры. В результате проведенного анализа работ ряда ученых авторами было установлено, что ирменское население имело пастушеский тип хозяйства, а в стаде преобладал крупный рогатый скот, при меньшей доле лошадей и мелкого рогатого скота. Кроме того, было выявлено, что основной тенденцией в развитии пастушеского хозяйства стало формирование отгонного скотоводства. Обзор работ ученых показал, что ирменское население лесостепной части Западной Сибири имело как летние, так и зимние поселения, а также практиковало стойловое содержание крупного рогатого скота в зимний период. Выпас скота осуществлялся в пределах пойменных долин крупных рек, а также на отдаленных пастбищах. Важным представляются и выводы об использовании в эпоху поздней бронзы лошадей преимущественно как верховых и тягловых животных, а также их определенной ритуальной роли. Также важен вывод о появлении отдельных захоронений лошадей под курганными насыпями и связи захоронений черепов лошадей с погребениями мужчин, являвшихся лидерами в своих коллективах.

В данной статье характеризуются уникальные надземные монументальные архитектурные сооружения XVIII в., каковыми являются башенные и склеповые строения на территории Чечни, составляющие своеобразный комплекс материальных исторических памятников чеченцев. Боевые башни, в отличие от жилых, являются вершиной архитектурного и строительного мастерства древних чеченцев. Отличительная особенность чеченских боевых башен - наличие «машикулей», маленьких защитных балкончиков на верхнем этаже для ведения успешной обороны, а также наличие выбитых крупных крестов, змей, стилизованных фигур животных, людей и т. д. Отдельные башенные комплексы на территории Чечни могут быть названы замками (замок Пакоч в ущелье р. Чанты-Аргуна; Алдам-Гези в с. Кезеной, замок в окрестностях Галанчож). Большое место среди архитектурных памятников горной Чечни занимают памятники погребального сооружения - подземные и полуподземные склепы, а также надземные склепы (малх-каш). Склеповые сооружения в горной Чечне порой образовывали целые «города мертвых», состоящие из разнообразных по форме и величине нежилых домиков, - местные некрополи. Рядом с «городами мертвых» чеченцы сооружали святилища - храмы. Известны были два типа святилищ. В XVI-XVIII вв. на смену языческим святилищам и христианским храмам приходят мусульманские мечети, которые строились из камня и сохраняли в себе черты местной национальной архитектуры. В рассматриваемое время поселения чеченцев были расположены как в горной зоне, так и на плоскости. Для местного населения жизненные условия на равнине были более комфортные.

Статья посвящена обзору буддийской пластики в музейном собрании Калмыцкого института гуманитарных исследований Российской академии наук. Культовая пластика, собранная в начале XXI столетия, входит в раздел постоянной экспозиции Музея калмыцкой традиционной культуры имени Зая-пандиты. Объектом исследования является традиционное искусство, представленное предметами буддийского культа. Рассматривая скульптурный образ, автор выявляет состав, содержание и этнические особенности произведений буддийского искусства Калмыкии. Экспонаты коллекции как культурное наследие номадов в особенностях воспроизведения иконографического канона буддизма представляют этническую традицию, прослеживаемую в создании художественного образа. Автор отмечает, что многолетняя адаптация канона буддизма на местной культурной почве завершается процессом фольклоризации его воспроизведения. Старокалмыцкое искусство в стилистических особенностях формируется в синтезе воспринятого иконографического канона и собственных художественных традиций. Превалирование той или иной составляющей определяет лицо искусства в процессе этнизации иконографии, вбирающей в себя фольклоризацию каноничного сюжета в деталях. Процесс усиливается в проявлении своеобразных черт изображения персонажей, нередко деформирующих иконографические условности буддизма.

Представленный этнографический очерк основан на полевых данных автора - наблюдении за жизнью сообщества (в 2006-2016 гг.) и интервью, посвященных опыту работы за пределами Республики Калмыкия (записанных в 2014-2015 гг.). Работа в другом регионе включена в биографический сценарий многих жителей сельских районов Калмыкии и варьируется от краткосрочных поездок во время отпуска, напоминающих сезонную миграцию, до постепенного переезда. Подобный тип занятости не отражается в официальных документах и обычно не учитывается при анализе миграции в Республике Калмыкия, несмотря на распространенность подобной стратегии. Коллективная аренда жилья, стратегии поиска работы и формирование диаспоральных сетей, в том числе виртуальных, а также неопределенность планов временных работников и полулегальный статус сближают внутреннюю миграцию с транснациональной. Длительные отъезды части жителей села и их опыт работы в мегаполисе влияют на локальное сообщество. В статье в перспективе антропологического подхода к анализу миграционных процессов обсуждаются сходство и отличия повседневных практик при внутренней и внешней трудовой миграции и значение опыта работы за пределами республики для респондентов из сел Калмыкии.

Роль языка в истории человечества - непререкаемый факт. С точки зрения истории человечества развитие языков имеет большой интерес для науки. Естественно, в этом смысле и персидский язык не исключение. Персидский язык был одним из трех рабочих языков (турецкий, арабский и персидский) в средние века на Ближнем и Среднем Востоке, и в его развитии заслуживает внимания роль иноперсов, в особенности азербайджанских поэтов, писателей и лексикографов. Не случайно основу персидской лексикографии установил великий азербайджанский ученый и поэт Катран Тебризи в своем произведении «تفاسیر («Тафасир») в начале XI в. В данной статье исследуются произведения, написанные известными азербайджанскими государственными деятелями и учеными Хиндушахом Нахчывани и его сыном Мухаммед ибн Хиндушах Нахчывани в области персидского языка, и научно доказывается их роль в создании и развитии лексикографии этого языка.

В статье прослеживается история изучения информационной структуры (ИС) монгольского предложения на материале современного халха-монгольского языка. Основы теории информационной структуры предложения впервые были изложены в трудах М. Хэллидея в 1960-х гг., но истоком данной теории стало учение об актуальном членении предложения, разработанное В. Матезиусом и другими представителями Пражского лингвистического кружка несколькими десятилетиями раньше. Впоследствии это учение развивали как русские, так и зарубежные ученые, опираясь на материалы различных языков, в том числе монгольского. Первые статьи, посвященные информационной структуре (или актуальному членению) монгольского предложения, вышли в 1970-1980-х гг. из-под пера советских монголоведов З. К. Касьяненко, М. Н. Орловской и З. В. Шеверниной, а также американского лингвиста Л. Б. Хэммэр. Основное внимание в работах того времени было уделено роли порядка слов и специальных частиц в формировании ИС монгольского предложения. Далее последовали работы монгольских языковедов М. Базаррагчи, З. Гулиранза, Г. Жамбалсурэна., Б. Пурэв-Очира и др. Затрагивал эту тему в своей монографии «Монгольский язык» и профессор Ю. Янхунен. Интересны также работы, посвященные отдельным аспектам, связанным с ИС предложения, в частности труды Т. С. Есеновой и А. Мухановой-Карлссон по интонационному строю монгольских языков. Но, к сожалению, нельзя не отметить, что комплексных работ, посвященных информационной структуре предложения в современном халха-монгольском языке, еще не появлялось.

Статья посвящена анализу системности терминологических единиц посредством моделирования терминосистемы в виде терминологической сети, являющейся частным случаем семантической сети. Обосновываются принципы определения смежных и несмежных терминов, репрезентирующих разные типы понятий, и изучения особенностей их системной организации относительно друг друга. Анализируется возможность изучения степени сопряженности терминологических единиц посредством выделения смежных терминов первого и второго порядка. Исследуется характер системного взаимодействия смежных терминов на основе выделенных семантических отношений. Данные положения рассматриваются на примере фрагмента системной организации терминологических единиц нанотехнологий. Использованные в исследовании дефиниции терминов и фрагменты текстов научных статей были преимущественно получены из специализированных источников, среди которых «Словарь нанотехнологических и связанных с нанотехнологиями терминов», представленный на сайте Роснано, и Федеральный интернет-портал «Нанотехнологии и наноматериалы».

Статья посвящена изучению инонационального, в частности калмыцкого, компонента в историческом романе И. И. Лажечникова «Ледяной дом» (1835). Этнографические детали национальной культуры и быта калмыков, представленные в романе, призваны расширить изображение историко-этнографической картины жизни представителей разных народов многонациональной России, а также показать возрастающий интерес писателей романтического направления русской литературы к «чужой» культуре, инонациональному. Автором статьи проанализированы характерные особенности изображения в романе калмыцких исторических реалий, которые носят этнографический характер и придают повествованию особый исторический колорит: национальные портретные детали («кротовые глазки» калмыка); оружие калмыков («колчан со стрелами»); особая форма подношений божествам, используемая калмыками в буддийских ритуалах (фигурки из теста и масла торма); один из способов передвижения («калмыки на верблюдах»); виды калмыцкой национальной одежды (калмыцкий тулуп, шуба). Автор статьи отмечает, что упоминания о калмыках, элементах их культуры и быта, разбросанные по тексту романа, достаточно емки и лаконичны, что свидетельствует, с одной стороны, о попытке писателя придать повествованию характер исторического правдоподобия, с другой - говорит о зарождении этнографических тенденций в русском литературном процессе первой трети XIX в. Значительное внимание в данной статье уделяется образу Акулины Саввишны Подачкиной, прототипом которой явилась калмычка Евдокия Ивановна Буженинова, придворная шутиха императрицы Анны Иоанновны. В основу сюжета романа положен общеизвестный исторический факт - «ледяная» свадьба шутихи-калмычки Бужениновой и опального дворянина-шута Голицына. Автор статьи соотносит исторический прототип и образ романной героини, раскрывая характер и роль Подачкиной в сюжете произведения. Образ «барской барыни» Подачкиной остается ментально не идентифицированным, Лажечников не указывает на национальную принадлежность героини, хотя неоднократные упоминания о калмыках и тщательное изучение научных трудов о жизни степного народа говорят о несомненном знакомстве писателя с культурой и бытом калмыков. Невнимание к национальности героини, по мнению автора статьи, обусловлено недостаточным количеством биографического материала о шутихе-калмычке, позицией автора, намеренно игнорирующего этот факт и переносящего акцент с исторической истины на изображение нравственного климата эпохи. В статье затрагивается вопрос об историзме романа, причинах несоблюдении исторической истины в произведениях писателя-романтика.

В 30-е гг. прошлого века национальная  литература развивалась быстрыми темпами. Поэты и писатели того времени часто обращались к устному народному творчеству. Это повлияло на формирование художественной структуры и определение поэтики литературных текстов. Одной из таких работ является поэма табасаранского писателя Абумуслима Джафарова «Эреллер». В статье анализируются мифологические сюжеты и образы, которые явились основанием для создания данной поэмы. Работа актуальна тем, что творчество одного из основоположников табасаранской литературы А. Джафарова не становилось объектом специального исследования. Исследование и выявление фольклорных сюжетов в творчестве автора послужит начальным шагом для изучения произведений А. Джафарова. Принцип анализа и выводы, сделанные в статье, будут полезны для последующих исследователей, занимающихся дагестанским литературоведением и фольклористикой. Целью исследования является выявление мифологических мотивов, сюжетов и образов в поэме А. Джафарова «Эреллер».  Объектом исследования является поэма Абумуслима Джафарова «Эреллер». Предметом исследования - идейно-художественные, жанрово-композиционные особенности и проблемно-тематическое своеобразие поэмы А. Джафарова. Основным методом исследования является историко-типологический.

Статья посвящена исследованию сюжетно-композиционных и идейно-тематических особенностей религиозного жанра мавлюд (мавлюд ан-наби) в башкирской литературе начала ХХ в. Литература духовного содержания, распространявшаяся в Урало-Поволжском регионе, была довольно многообразна и состояла из большого количества литературных и научных жанров. Большой популярностью среди поэтов и писателей пользовались такие жанры, как мавлюд, сира (сират ан-наби), хадж-наме, мунаджат, насихат, миградж-наме, фадааил, хутба, маваиз и баиты, получившие распространение в башкирской и татарской литературе. На примере произведения «Расуль и Коран» Я. Юмаева рассматриваются характерные черты жанра мавлюд. Описывая события на Аравийском полуострове до рождения пророка, автор стремится показать, что все позитивные изменения в обществе, образование и расцвет науки связаны именно с деятельностью Мухаммада. Рождение пророка Я. Юмаев сравнивает с лучом света в царстве невежества (джахилия). Используя этот художественно-композиционный прием, автор показывает, что период темноты и невежества завершен. Таким образом, хотя данные произведения не оказали заметного влияния на развитие национальной литературы, они привлекают внимание иследователей как блестящие образцы религиозной литературы того времени.

В статье дается краткий научно-теоретический анализ поэтики, сюжета и композиции карачаево-балкарских мифологических сказок, а также наиболее употребительных художественно-стилевых формул, формирующих эстетическое ядро текста как целостного произведения. В работе подчеркивается, что ряд исследуемых текстов подвергся трансформации, обусловленной влиянием времени и воздействием одних жанров на другие: обрядовой поэзии на сказку и на мотивы богатырского эпоса. Некоторые исследуемые тексты впервые вводятся в научный оборот с целью типологической характеристики их содержательного материала в сопоставлении с народной прозой кавказских и славянских этносов. Предметом исследования являются такие произведения, как «Вода и Огонь», «Вечерняя звезда», «Солнце и Луна», «Затмение Солнца и Луны», «Как появилась радуга?» «Почему море соленое?» и др., на материале которых выявляются своеобразие мифологических сказок, их отличие от волшебных, героических, бытовых и сказок о животных. Особое внимание в работе уделяется поэтике присказки как традиционного композиционного приема народной сказки и художественно-стилевому своеобразию языка, монологов и диалогов рассматриваемых текстов. Проведенный анализ позволил обнаружить глубокое проникновение в содержание карачаево-балкарских мифологических сказок мотивов из восточной (особенно арабской) словесной культуры.

Калмыцкий фольклор вобрал в себя сложную систему символов, отражающих национальное своеобразие и специфику культуры калмыков. В данной статье автор исследует образ паука, который в калмыцкой лексике имеет много наименований, одно из которых аралҗн - это паук-крестовик, живущий в жилище, пау­тина, которую он плетет, называется аралҗна гөлм ‘паучья сеть’. Паук выступает как культурный герой, благодаря пауку или подражая ему, люди учатся искусству ткачества, которое часто рассматривается как самое первое ремесло, родившееся из необходимости сотворения. Второе название паука, встречающееся в заговоре, - это дядюшка Манджи, оно отражает почтительное отношение людей к пауку. Образ паука встречается в текстах калмыцкого фольклора (в заговорах, приметах, в 72 небылицах), в изобразительной системе сказки и эпоса монгольских народов. Образ паука отражен и в художественном творчестве калмыков. Так, для серебряных украшений калмыков характерен абстрактный орнамент, отличающийся от других. Он носит название аралҗна мөр зег (паучий след). Изучение животного мира в калмыцком фольклоре позволит изучить «зоологический код» в калмыцком многожанровом фольклоре.

Статья посвящена изучению особенностей поэтической структуры калмыцких народных песен. В статье рассмотрены важные для калмыцкой песенной традиции ритмообразующие средства стихосложения (аллитерация, анафора и т. д.). Поэтическая структура калмыцких народных песен также определяется стихотворными размерами, которые можно рассматривать как своеобразную вербализацию музыкального такта, слагаемого под ход или бег коня - постоянного спутника жизни кочевников, каковыми являлись предки калмыков. Тексты калмыцких народных песен имеют куплетную форму, где соблюдены поэтические формы: аллитерация, анафора, рифма и т. д. Очень важную ритмообразующую роль в калмыцкой народной песенной поэзии играют аллитерация и анафора. Анализ стиховой структуры калмыцких народных песен, собранных из разных источников, позволяет обнаружить примеры разных форм аллитерации (междусловная (строфическая), внутренняя (межстиховая), полная, неполная). Таким образом, поэтика калмыцкой народной песни многообразна по стиховой форме и разнообразна стилистически. Ритмическая организация песен особенно заметна в начале, середине и конце стихов. Аллитерация, которой богата песенная поэзия калмыков, усиливает выразительность художественной речи.

Рассмотрена одна из моделей семьи - семья с одним родителем, которая в последние десятилетия находит все большее распространение. Статистические данные свидетельствуют о региональной дифференциации по доле семей с одним родителем в общей структуре семейных ячеек. В Республике Калмыкия самый высокий процент неполных семей по Южному федеральному округу. Проанализированы показатели по основным источникам формирования семей с одним родителям в разрезе районов и республики в целом. Семья с одним родителем образуется в результате распада брака (развод, смерть одного из супругов) и в случае рождения детей у женщины, не состоящей в зарегистрированном браке. Анализ статистических данных свидетельствует о росте разводов и внебрачных рождений в России. По итогам переписей населения 1989, 2002 и 2010 гг. в Республике Калмыкия отмечается рост неполных семей: с 12,9 % до 31,8 % от общего числа семей. Расчеты удельного веса семей с одним родителем по районам республики позволяют выделить районы с высокими показателями (более 30 %) и низкими показателями (менее 25 %) в общей структуре семейных ячеек. Рассмотрены статистические данные по разводам, которые позволили выделить районы с наибольшим ростом коэффициента разводимости в период с 1995 по 2013 гг. (Кетченеровский, Малодербетовский и Юстинский). Анализ данных о внебрачной рождаемости позволил сделать вывод о снижении по Калмыкии в целом удельного веса детей, родившихся у женщин, не состоящих в зарегистрированном браке. В большинстве районов это тенденция также наблюдается, исключением является только Приютненский район, в котором имеется высокий уровень внебрачной рождаемости. Кроме того, в последнее десятилетие в этом районе отмечается обратная тенденция - рост доли детей, родившихся у женщин, не состоящих в зарегистрированном браке, с 25,6 % до 42,8 % от общего числа родившихся в 2000 и 2012 гг. соответственно.

В статье рассматриваются проблемы этнокультурного образования в Калмыкии в контексте поддержания баланса формирования общероссийской гражданской и этнической видов идентичности. Авторы рассматривают динамику и формы введения этнокультурного содержания в образовательные стандарты с начала 90-х гг. ХХ в. При этом внимание акцентируется на дискуссии о понижающем влиянии этнокультурного образования на формирование общероссийской гражданской идентичности. Эмпирические исследования, направленные на выявление опыта реализации этнокультурного образования в Калмыкии, свидетельствуют о достаточно гармоничном сочетании предметов этнокультурного и общероссийского гражданского содержания. Анализ результатов эмпирического исследования показывает различие между старшим и младшим поколениями в понимании смысловой ориентированности предметов этнокультурного содержания. Родители усматривают главную цель преподавания предметов этого направления в формировании этнокультурной идентичности. Молодежь ориентирована на прагматическое использование подобного рода знаний, но понимает и другое - эти знания ориентируют на поддержание национальных традиций и обычаев, их сохранение. Актуализация интереса молодежи Калмыкии к этнокультурному образованию требует перехода к деятельностным формам освоения знаний, соответствующим потребностям современной молодежи. Собранный материал показывает также доминирование общегражданской идентичности в республике при наличии установки на воспроизводство этнической культуры.

В статье рассматриваются русские сельские поселения Республики Татарстан: их главные характеристики, а также этносоциальные и этнокультурные аспекты развития, позволившие провести их типологизацию. Тема исследования актуализирована недостаточностью изучения русских в Татарстане, необходимостью сохранения и поддержания памятников культурного наследия и серьезными проблемами в развитии русской деревни. Показаны различные научные подходы к изучению поселенческой среды, предложен авторский подход к определению понятия «русское сельское поселение». Среди основных характеристик русских поселений выделены исторически обусловленные особенности их размещения, доля в числе всех поселений в разрезе административных районов республики, динамика количества поселений и численности населения в них. Анализ разнообразных источников (статистических, документальных, литературных, а также полевых авторских материалов) позволяет сделать основное заключение: несмотря на неблагоприятный в целом демографический и социально-экономический фон, русские поселения Татарстана обладают достаточным этнокультурным потенциалом. При оптимальном использовании финансово-экономических, культурно-исторических, профессиональных и иных ресурсов возможно не только возрождение русской деревни, но и ее поступательное развитие. Немаловажную роль в этом процессе может сыграть расширение сельского этнического туризма.