Введение. В 1740–1780-е гг. процессы децентрализации Казахского ханства привели к тому, что оно оказалось в орбите сложных внешнеполитических отношений. В этот период отстаивания политической самостоятельности из наиболее авторитетных лидеров Казахского ханства одним из главных акторов принятия политических решений Великой степи становится Абылай-хан. В процесс развития дипломатических связей с Цинской империей включился и продолжил его сын Уали, сохранивший в основе своего дальнейшего управления казахскими землями курс балансирующей стратегии по дипломатическому лавированию в условиях двойного подданства. Таким образом, целью исследования является изучение дипломатических отношений Абылая и Уали с Цинской империей; привлечение архивных материалов для изучения редких, по сравнению с личностью Абылая, сведений о деятельности Уали. Источниковой базой работы послужили документы из фондов Исторического архива Омской области, Архива внешней политики Российской империи, Российского государственного архива древних актов. Многие документы из Исторического архива Омской области стали рассекреченными лишь в 2019 г. и еще не введены широко в научный оборот. Благодаря этому удалось выявить новые исторические факты, в том числе о деятельности малоизвестной личности Уали-хана в контексте его дипломатических связей. Известные сейчас материалы, предоставляющие сведения о событиях XVIII–XIX вв., в отличие от освещения деятельности Абылая, не проливают полностью свет на проблему роли Уали в исторических процессах. Поиски информации о данной исторической личности показали, насколько он является малоизученным персонажем. Результаты. В ходе казахско-цинских переговоров по урегулированию земельных конфликтных вопросов после падения Джунгарского ханства и налаживания торгово-экономических отношений обе стороны начинают более активно обмениваться дипломатическими миссиями, появляется возможность получения цинского подданства и основание для дальнейшего развития взаимоотношений. Принятие цинского подданства казахскими правителями Абылаем и Уали в значительной степени позволило расширить для них область маневров на политической арене. В роли основной фигуры, наладившей казахско-цинские дипломатические отношения, по-прежнему рассматривается Абылай, взявший на себя наибольшую часть ответственности в этом деле среди личностей, облаченных влиянием в степи. В свою очередь роль и значение деятельности Уали остается малоизвестной для исследователей при обсуждении дипломатических отношений казахов с сопредельными государствами.

Введение. Советско-монгольское сотрудничество в области здравоохранения являлось одним из главных компонентов советского проекта модернизации кочевого общества и имело геополитическую подоплеку. Взявшись за строительство института здравоохранения, советское руководство не только приобрело эффективный инструмент «мягкой силы» и нейт­рализовало конкуренцию других медицинских систем, но и создало предпосылки для демографического благополучия МНР в более поздний период. Цель статьи — выделение основных направлений деятельности монгольских и советских врачей в 1920–1940-е гг. для улучшения демографической ситуации в стране. Материалы и методы. Источниковой базой исследования послужили документы из фондов Государственного архива Российской Федерации и Российского государственного архива социально-политической истории, неопубликованные диссертации монгольских и русских врачей. Основу исследования сформировали ретроспективный, сравнительный и геополитический методы. Результаты. В основе демографического неблагополучия Монголии в 1920–1940-х гг. лежали проблемы здоровья населения, были распространены сифилис и гонорея, снижавшие репродуктивную способность и вызывавшие повышенную младенческую смертность, а также имели место традиционные практики родовспоможения и антисанитарный кочевой быт. Демографические проблемы влияли на весь ход социалистической модернизации, тормозя социально-экономическое развитие МНР. Борьба с венерическими болезнями, создание службы охраны материнства и младенчества, развитие системы детских дошкольных учреждений и санитарное обучение женщин создали ранний задел, обеспечивший кардинальные изменения в плане здоровья (health transition). Выводы. Работа советских врачей на раннем этапе развития здравоохранения МНР обеспечила рост демографических показателей МНР в 1940–1960-е гг.: двукратное снижение смертности и повышение рождаемости и 60-кратный прирост населения в промилле. Таким образом, была обеспечена основа реализации комплексного проекта социалистической модернизации МНР, имевшего геополитическое значение как для СССР, так и для Монголии, ставшей после 1961 г. полноправным членом ООН и СЭВ.

Введение. Анализ урбанизационных процессов в Магаданской области последних десятилетий — важнейшая составляющая в понимании существенных черт и особенностей урбанизационного процесса на территории всего Дальнего Востока России. Исторический опыт области подтверждает высокую зависимость урбанизационных процессов в восточных экономических районах РФ от состояния и перспектив добывающей промышленности, наличия / отсутствия патернализма в политике федеральной и региональной власти по отношению к городским населенным пунктам, утратившим перспективы промышленного развития. В Магаданской области подчиненность урбанизации этим двум параметрам — добыче полезных ископаемых и поддержке государства оказалась гипертрофированно выраженной. Цель исследования — анализ итогов советской урбанизации Магаданской области, структурной и демографической трансформации сети городских поселений региона в 1990–2010-е гг. Материалы и методы. Анализируя официальные статистические данные, а также нормативно-правовые акты национального, регионального и местного уровня, автор опирается на комплекс общенаучных методов, статистический метод, а также специальные методы исторического исследования, в частности проблемно-хронологический. Выводы. Исследование показало кризис урбанизационного процесса в регионе, связанный с его деиндустриализацией в 1990–2000-е гг. Упадок всей сети городских населенных пунктов области проявился как в структурном, так и в демографическом плане. Два города области — Магадан и Сусуман, утратив значительную часть своего населения, сохранили свой «городской» статус, при этом 15 из 34 поселков городского типа к началу 2020-х гг. были заброшены или упразднены. В регионе получила развитие политика ликвидации «неперспективных» поселков, поддерживаемая федеральными и региональными программами по переселению граждан из районов Крайнего Севера, а также из поселков в центр субъекта — Магадан. Численность городского населения региона в этот период сократилась на 58,6 %. В результате существенного снижения численности сельского населения (на 90 %) внутренние ресурсы урбанизации в регионе к настоящему времени оказались практически полностью исчерпаны. Перспективы урбанизации области связаны, прежде всего, с дальнейшим развитием Магадана и магаданской агломерации, включающей два пристоличных района на юге области. При этом новые проекты хозяйственного освоения региона все в большей мере связаны с деятельностью вахтовых рабочих поселков.

Введение. В статье рассматриваются археологические свидетельства преемственности между савирами (этнической группой, обитавшей на Кавказе с древнейших времен до 737 г.), суварами (мигрировавшими сначала с Кавказа на Волго-Донское междуречье, а затем на Среднее Поволжье) и современным чувашским народом (впервые зафиксированным под этим именем в начале XVI в.). Цель исследования — осветить историю исторических предков чувашей. Археологические источники и изыскания в этом направлении играют одно из ключевых мест. Материалы. С 2014 г. в низовьях р. Рубас (Дербентский район Дагестана) проводятся интенсивные раскопки. На Кавказе нас больше всего интересуют могильники. Неустойчивая ориентировка здешних погребений свидетельствует об этнической неоднородности населения Присулакской низменности эпохи раннего Средневековья. Керамика и другие артефакты подтверждают исторические факты, постулируемые как существующую преемственность между этническими группами в разные периоды истории, другие археологические открытия указывают на то, что их связывало и что отличало от соседей, показывают сохранение определенных традиций и практик вплоть до наших дней. Результаты. Раскопки археологов из Махачкалы отвергают версию о перемещении савиров в середине V в. из Дербентского региона в Юго-Восточное Предкавказье якобы из-за псевдоаваров, мигрировавших из Сибири. По сути, такое движение продиктовано наступлением Сасанидского Ирана. Нас также интересовали могильники в Кизилюртском районе Дагестана. Анализ полевых исследований археологов доказывают преемственность черно-серой керамики Северного Кавказа и Волжской Булгарии.

Введение. В последние десятилетия тувинцы с интересом обратились к изучению истории своих родовых групп на основе документов из государственных архивов или материалов-воспоминаний предков, которые сохранились в семейном архиве. Цель исследования — изучить особенности наименований этнических групп тувинцев. Исходя из поставленной цели, необходимо решить следующие задачи: систематизировать список наименований, восходящих к названиям родов и племен, на тувинском языке; изучить особенности субэтнической идентичности тувинцев; уточнить места расселения групп тувинцев к началу ХХ в.; изучить особенности этнического состава групп тувинцев; определить, какие группы, родственные тувинским, распространены за пределами Тувы. Материалом для исследования послужили тувинские этнонимы, извлеченные из существующей литературы по теме исследования и полевых материалов, собранных во время диалектологических и комплексных экспедиций. Результаты. Самоидентификация представителей тувинского народа связана с определением принадлежности к субэтнической группе. В тувинском языке зафиксированы названия более сорока крупных подразделений (восходящих к древнему племенному делению) тувинцев, которые имеют деление на родовые группы. Для идентификации групп тувинцев также особенно значимым является административно-территориальный признак, согласно установленному еще в середине XVIII в. маньчжурской (цинской) династией Китая административному делению. Анализ показывает, что в основе этногенеза тувинцев лежат преимущественно тюркоязычные компоненты, однако есть монголоязычные, самодийские, кетские, тунгусские элементы. Многие названия родоплеменных групп распространены не только на территории Тувы, но и за ее пределами, это подтверждает общность происхождения ряда тюркоязычных народов. Значительная часть тувинских этнонимов практически еще не была предметом изучения, поэтому требует более глубокого исследования.

Введение. В старописьменных памятниках ойратов зафиксированы сведения об исторической личности — нойоне Галдаме (калм., ойрат. Һалдма, Һалдмба; монг. Галдамаа, Галдамбаа), сыне хошутского Очирту-Цецен-хана, внуке хошутского Байбагас-хана и джунгарского Батура-хунтайджи. Память о Галдаме сохранилась в устном народном творчестве ряда монгольских народов. Цель статьи — обобщить сведения об исследованиях, посвященных Галдаме, проанализировать причины популярности его личности в народной традиции монгольских народов и показать особенности его образа в разных жанрах фольклора. Результаты. Исторический персонаж — сын Очирту-Цецен-хана — известен в письменной и устной традиции монгольских народов. В биографии Зая-пандиты, составленной Ратнабадрой в конце XVII в., имеются сведения о Галдаме, есть они и в других письменных источниках. В монголоведении более ста лет известны песни о Галдаме эпического характера, записано около двух десятков легенд об этом герое. Имя Галдамы — представителя ойратской аристократии XVII в. — встречается в фольклоре ряда монгольских народов: калмыков и бурят России, ойратов западной Монголии и китайского Синьцзяна (торгутов, хошутов, олетов), а также среди алашаньских хошутов, эдзинейских торгутов во Внутренней Монголии КНР. Исследователи выявили более тридцати вариантов песен и двадцати легенд и преданий, связанных с образом Галдамы. Выводы. Распространение фольклорных текстов, в которых в центре стоит образ защитника родных территорий, связано с темой защиты Родины, являвшейся особенно актуальной для монгольских народов в период жизни нойона Галдамы (1635–1667), прославившегося как воин и возглавлявшего, согласно устной традиции, охрану ойратских кочевий — когда над монгольскими кочевьями нависла угроза их захвата маньчжурскими войсками, а представители монгольских этнополитических объединений собирались на съезд 1640 г., выработавший Великие законы, объявившие защиту монгольского нутука главной целью и доблестью. Значимость личности Галдамы в истории ойратов отражена в мифологизации его образа, что прослеживается в фольклорной традиции ойратов. 

Введение. Статья посвящена историко-этнографическому исследованию женской наплечной одежды эдектиг тон. В силу обусловленности материальной и духовной культуры народа женский эдектиг тон в целом ряде своих элементов — материале и технологии изготовления, художественном оформлении, сюжетах и символике, терминологии и в мировоззренческих представлениях — устойчиво сохраняет ценные сведения историко-этнографического характера и значения. Целью исследования является историко-этнографическое изучение женской наплечной одежды эдектиг тон: выявить ее особенности, семиотику, различия у тувинских родов, в том числе разобраться еще в одном его названии — терлик тон ‘роскошный тон’ или дерлиг тон ‘букв. потный тон’ в контексте родоплеменных групп тувинцев. Малоизученность данной проблемы и возросший интерес молодых тувинцев к своей материальной культуре обусловили актуальность предпринятого исследования. Результаты. В статье проанализирован комплекс историко-этнографических материалов по женскому эдектиг тон: изыскания в трудах исследователей Тувы, музейные и полевые материалы, в том числе экспедиции по комплексным этногенетическим, лингвоантропологическим исследованиям родовых групп Тувы, проведенной 27 сентября – 15 октября 2022 гг. при финансовой поддержке Российского научного фонда (РНФ). В результате выявлено различие в других названиях этого вида тувинской женской одежды, прослежен генезис ее деталей, установлена одна из ее предшествующих форм ибчи тон, сходная с хакасской одеждой. Выводы. В статье представлены этногенетические и этнокультурные связи женского эдектиг тон у тувинцев с одеждой других народов, а также особенности его терминологии. 

Введение. История антропологического изучения Тувы насчитывает почти вековой период, и интерес к этому региону не угасает по сей день. В этой связи возникает необходимость обобщить все опубликованные на настоящий момент исследования, уточнить периодизацию этапов в изучении этнической антропологии тувинцев. Цели. Основной целью данной работы является обобщение всех накопленных данных по антропологическому облику тувинцев и обозначение проблемных областей в данной теме и перспектив дальнейших исследований. В первой части поэтапно рассмотрена история изучения этнической антропологии тувинцев с учетом развития биологической антропологии в России. Результаты. Подробно проанализированы результаты в области этнической антропологии, полученные на основе измерительных и описательных данных головы и лица, признаков телосложения, особенностей зубной системы, морфологии гребешковой кожи. Данные ряда систем антропологических признаков позволили определить место тувинцев среди сибирских монголоидов, выделить локальные варианты внутри населения Тувы. Выводы. Несмотря на подробнейшее антропологическое описание тувинцев остаются неразрешенными некоторые аспекты их внутригрупповой дифференциации, особенно с учетом сложившейся родоплеменной подразделенности, и вопросы формирования антропологического облика тувинцев на протяжении средневековой эпохи и нового времени, что задает векторы дальнейшего изучения населения Тувы.

Введение. Башкортостан является одним из немногих крупных центров России, где сосредоточено значительное количество арабографичных изданий и рукописей. Среди них немало рукописных документов, которые представляют ценный материал по истории края. В статье рассматривается одна из таких малоизученных рукописей — «Усерган таварихы». Цель исследования — сделать краткий обзор содержания рукописи, акцентируя внимание на сведения, касающиеся непосредственно истории башкир. Материалом для исследования послужила арабографичная рукопись на языке тюрки «Усерган таварихы», хранящаяся в отделе редких книг Научной библиотеки Уфимского федерального исследовательского центра РАН. Результаты. Анонимный источник «Усерган таварихы» представляет собой достаточно объемный материал, отражающий важные периоды истории региона. Большое внимание неизвестный автор уделяет вопросам, имеющим внешний фактор влияния на историю башкирского народа, таким как распространение ислама, нашествие монголов и посольство к Чингис-хану, отношения с ногайцами в период пребывания под властью Ногайской орды и присоединение к России. В начале документа автор дает легенды о святых и пророках. Значительную часть рукописи занимает генеалогия ханов Золотой Орды, которые оформлены в виде схем, и часто к ним даются комментарии. Выводы. Рукопись «Усерган таварихы», безусловно, представляет ценный исторический материал, отражающий не только прошлое башкир — он имеет более обширный географический охват. Несмотря на то, что документ больше известен как «таварих», по своему содержанию он ближе к историко-функциональному жанру «тарихнаме» (от араб. тарих ʻисторияʼ и перс. наме ʻсочинениеʼ).

Введение. Статья посвящена исследованию этимологии и семантики названий неба в монгольских языках. Астрономическая лексика имеет сложный характер и отражает разные напластования верований (добуддийских, буддийских и иных) предков монгольских народов. Основная цель ведущейся работы — установление этимологических и семантико-типологических доминант, действующих в данной тематической группе общемонгольского лексикона. Понятие «небо», которому посвящена данная статья, входит в списки базисной лексики, и потому лексическое наполнение для него ожидаемо обнаруживается в языках мира. Материалы и методы. Материалом послужили словари языков монгольской группы, в качестве надежных реконструкций прамонгольской лексики использовались работы Х. Нугтерена и О. А. Мудрака. Кроме того, привлекались в ходе анализа разные этимологические работы и словари по языкам алтайской группы, а также базы данных по семантическим переходам и колексификаций. Результаты. В монгольских языках зафиксировано четыре наименования неба и два названия воздуха / воздушного пространства, в основном связанных с распространением определенных верований на разных территориях в различное время. Наименование *teŋgeri свидетельствует о наличии отдельных элементов культа неба у ранних монгольских народов и о культурных контактах прамонголов с тюрками. Второе *hogtorgui является ученым буддийским словом, семантически производным от названия пустого места, вероятно, семантическая калька с соответствующего санскритского слова, попавшая из переводных текстов буддийского канона в современные северно-монгольские языки. Третья лексема *köke — гапакс средневекового арабского словаря Мукаддимат ал-Адаб, вероятно, появившийся вследствие влияния тюркского чагатайского языка на западный среднемонгольский. Четвертое слово *asman является поздним заимствованием в мусульманские монгольские языки из персидского языка, в некоторых случаях через тюркские языки. Пятая лексическая единица *agaɣar, вероятно, буддийское санскритское заимствование, а шестое *kei — среднекитайское. Неожиданным образом выяснилось, что для протомонгольского языка исконное название неба восстановить невозможно; вероятно, это связано с тем, что старое название было вытеснено заимствованиями вследствие интенсивных культурных контактов.

Введение. В статье рассматривается языковой материал, задокументированный в первом лексикографическом источнике по чувашскому языку — словнике Ф. И. Страленберга (опубликован в приложении к его книге 1730 г., но собран, по-видимому, раньше — в 1711 г.). Цель исследования — предложить филологическую интерпретацию данного словника и определить возможности его использования при изучении истории чувашского языка. В чувашеведении материалы Ф. И. Страленберга, как правило, считаются почти не имеющими научной ценности и фактически не интерпретируемыми из-за сильно искаженного характера записей, усугубленного очень небольшим объемом данных. Однако анализ словника Ф. И. Страленберга все же возможен, если рассматривать его не как изолированный памятник, а в более широком контексте материалов того же автора по другим языкам, а также иных старописьменных памятников чувашского языка XVIII в. Материалы и методы. В статье показано, что общий объем чувашской лексики, отраженной у Ф. И. Страленберга, составляет 30 слов: 28 непосредственно в чувашском словнике, одно — в основном тексте его книги и одно явно ошибочно помещенное в словник марийского языка. К этим данным были применены стандартные методы филологического анализа, направленные на исследование орфографии памятника на фоне других старописьменных чувашских источников, а также на обоснование введения конъектур. Результаты и выводы. В рамках филологического комментария предложены соображения текстологического и лингвистического характера, объясняющие облик каждой из чувашских записей Ф. И. Страленберга. Установлено, что почти все трудности в интерпретации данного памятника обусловлены использованием в нем нетривиальных орфографических приемов (находящих, однако, параллели в других образцах ранней документации языков Волго-Уральского региона и Сибири), а также порчей записанных форм в период между первичной документацией и публикацией книги. Благодаря введению конъектур удалось достаточно надежно восстановить фонетические прототипы записанных форм. Это в свою очередь создало почву для попытки диалектной атрибуции чувашского словника Ф. И. Страленберга. Будучи не очень выразительным с точки зрения исторической диалектологии, данный языковой материал может быть в широком смысле охарактеризован как соотносимый с верховым диалектом чувашского языка. С учетом экстралингвистических свидетельств можно предположить, что словник Ф. И. Страленберга был записан в районе Чебоксар и отражает в таком случае материал одного из говоров на севере верхового ареала.

Введение. В статье рассматриваются абсурдные и парадоксальные пословицы как результат категоризации пословичной семантики по критерию «отношение к действительности» в онтологическом или логическом аспектах. Цель исследования — установить количественные и качественные особенности реализации онтологического и логического противоречия действительности в семантике тувинских пословиц. Материалы и методы. Исследование проведено на материале 770 тувинских пословиц из сборников «Тувинские пословицы и поговорки» (1966), «Пословицы и поговорки тувинского народа» (2020) и других источников. Использована авторская методика категоризации семантики афористических единиц и их дифференциации на семантические типы по критерию «отношение к действительности». Результаты. Было выявлено, что каждая восьмая тувинская пословица противоречит в своем прямом смысле существующему порядку вещей в мире. Онтологический характер противоречия действительности в пословицах реализуется в семантике абсурда, которая мотивирована ситуативным или вербальным контекстом, без знания которого невозможно интерпретировать буквальное содержание пословицы с точки зрения логического (рационального) мышления. Логический характер противоречия действительности в пословице реализуется в семантике парадокса, который может быть мотивирован эпистемологически, семантически или формально-логически. Противоречащей действительности может быть только одна структурная часть пословиц, которая всегда доминирует в их общем плане содержания. Характерной особенностью тувинских пословиц, противоречащих действительности, является наличие в одной из их структурных частей семантики абсурда, а в другой — семантики парадокса. Выводы. Неожиданно большое количество абсурдных и парадоксальных пословиц в тувинском пословичном фонде показывает, что в этнической картине мира тувинцев значимое место занимает восприятие и осмысление действительности, основанные на онтологическом и/или логическом противоречии объективной реальности.

Введение. В статье рассматривается использование и функционирование тувинского языка в системе образования в его исторической ретроспективе в XX–XXI вв. В работе проведен анализ языкового развития в контексте образовательной политики Республики Тыва. На основе социологических исследований представлено отношение носителей тувинского языка к родному языку. Цель исследования — показать значимость системы образования как основной сферы витальности языка. Материалы и методы. В основу положены данные исследовательских проектов: в рамках внедрения и реализации регионального проекта в системе образования «Тувинский язык детям» в 2019 г. с участием 52 186 человек (2019–2020 гг. — 22 931 чел., 2021–2022 гг. — 29 255 чел.) и научного проекта «Традиционные семейные ценности в духовно-нравственном воспитании детей и молодежи в Республике Тыва» в 2022 г. с выборкой 2 083 респондентов с целью определения родного (тувинского) языка. Результаты. Итоги проведенных 3 мониторинговых исследований показывают ежегодный рост количества детей в дошкольных образовательных организациях, изучающих тувинский язык, и достаточный уровень владения родным (тувинским) языком детей дошкольного возраста. Определено, что язык является ценностью народа и, прежде всего, семья способствует сохранению родного (тувинского) языка. Выводы. Существенную роль в государственном строительстве образовательной системы в историческом аспекте сыграло обучение родному (тувинскому) языку. Государственная поддержка родных языков в республике через реализацию Государственной программы по развитию государственных языков существенно повлияла на создание условий для обучения родному (тувинскому) языку в образовательных организациях. 

Введение. Мифология алтайцев представляет особую религиозно-мифологическую систему, поскольку исторические и культурные связи алтайцев уходят вглубь древней и средневековой истории тюркских и монгольских народов Центральной Азии. В статье проводится анализ алтайских мифов о культурном герое Сартакпае, образ которого хорошо известен в фольклоре многих народов Южной Сибири и Монголии. Целью настоящей работы является выявление мифологических оснований в системе культурного ландшафта или этнокультурного пространства алтайского народа. Материалы и методы. Обозначенная цель требует выявления механизмов, которые обеспечивают жизнедеятельность религиозно-мифологической традиции, механизм отбора, сохранения или удаления тех ли иных фрагментов из сюжетов мифов, сказок, преданий. Для решения поставленных задач значимость приобретает сочетание традиционных методов исследования фольклора с междисциплинарным подходом. Авторами используется сопоставительный метод межжанровых текстов алтайского фольклора с привлечением сравнительного материала родственных народов. Это позволяет рассмотреть религиозно-мифологическую систему алтайцев в тесном взаимоотношении с мифологической картиной мира, выявить некоторые новые измерения и уточнить отношения ее «древних» и «новых» пластов. Результаты. По самому общему определению, мифология алтайцев носит преимущественно этиологический характер и выражает мироощущение и взгляды их далеких предков на окружающий мир. В систему культурного ландшафта или этнического пространства алтайцев входит и понятие его мифологического освоения. Наравне с иерархией божеств, духов, каждый из которых имеет в трехмерном пространстве свою нишу, есть культурные герои, которые непосредственно занимались обустройством конкретных мест, рек, озер в среднем мире. К числу наиболее популярных героев фольклора алтайцев, с именем которого связывают происхождение того или иного объекта природы, относится Сартакпай. В алтайской мифологии он является одним из самых активных устроителей среднего мира людей — обитателей Алтая. Его образ созидателен, он — творец, оставивший после себя множество результативных свидетельств в культурном наследии алтайского народа. Они стали неразрывной частью и современного бытия народа, который продолжает его воспринимать не только мифологическим персонажем, но и как реального человека, прославившего себя добрыми делами. Поэтому образ Сартакпая продолжает занимать свое место и в современных процессах этнокультурного наполнения этнического пространства.

Введение. В устной традиции калмыков сюжетный тип ATU 300 The Dragon-Slayer включается как эпизод в волшебные и богатырские сказки. В калмыцких сказках герой, сразив змея, спасает от смерти девушку. В этих сказках герой отправляется в путь для устранения недостачи/беды, их действие основано на пространственном перемещении героя. Герой сказки, включающей сюжет о змееборстве, путешествует по мирам, спустившись в нижний, поднимается в средний мир людей, претерпевает трудности и находит себе невесту. Таким образом, мотив пути выступает сюжетообразующим в рассматриваемых сюжетах. Цель исследования — рассмотреть мотив пути в калмыцких волшебных сказках, включающих сюжет ATU 300. Материалом исследования явились тексты сказок, опубликованных в сборниках калмыцких сказок. Результаты. Герой сказки «Һал хаана отхн шар көвүн» («Сын Гал-хана Отхон Шара») отправляется в путь, как и герой тууль-улигера, получив весть о суженой. Сказка описывает встречу героя с вестником о его суженой через традиционную формулу «хороший совет или шкура, величиной с ладонь». При описании отправки героя в путь в сказку включается также жанр йоряла (благопожелания), восходящего к магической поэзии народа и вере в силу слова. Достижение иного мира требует определенной подготовки и соответствующих атрибутов, некогда сопровождавших умерших в их последний путь. Еще одной мотивировкой отправки героя в путь является потеря зрения ханом-отцом. В сказке «Ном Төгсг хаана туск тууҗ» («История Номо Тексег-хана») сыновья должны увидеть то, чего не видел отец, чтобы он прозрел. В данном тексте функцию советчика и дарителя выполняет буддийский священнослужитель — гелюнг, замещающий образ заячи. Обратный путь героя сказки из нижнего мира в срединный мир людей связан с образом хана Гаруды. Выводы. Мотив пути в сказках, включающих сюжет ATU 300 The Dragon-Slayer, разрабатывается согласно морфологии волшебной сказки (по В. Я. Проппу) в рамках устной традиции (тууль-улигера) с замещением более ранних представлений — поздними буддийскими.

Введение. В статье проводится анализ содержания устных повествовательных нарративов, записанных в полевых условиях на территории Республики Калмыкия в 2012–2017 гг., и отражения в них прошлых событий, деятельности конкретных лиц и фольклорных персонажей, оставивших заметный след в истории народа, в памяти отдельных людей и социума в целом. Материалы и методы. Исследование базируется на аутентичном материале — повествованиях, воспроизведенных носителями калмыцкой устной традиции для выражения своего отношения, своей оценки и объяснения событий прошлого. При определении границ объекта изучения особое внимание уделяется теоретико-методологическим обобщениям В. Б. Шкловского, У. Лабова и Д. Валетски в их работах в области изучения устных нарративов. В результате исследования установлено, что устные нарративы, зафиксированные в начале XXI столетия в Калмыкии, представляют собой своеобразную форму фиксации событий, сохранения и передачи информации о жизни конкретных лиц и народа во всем ее многообразии и событийности; показано, что калмыки сохранили память об эпических героях, легендарных личностях прошлых эпох, о событиях более позднего времени и находят разные способы вербального воплощения и передачи своих знаний новому поколению.