В статье обсуждается трансформация взглядов властей Тувы и Монголии на статус Танну-Тувы (Урянхая) после провозглашения независимости Монголией в 1911 г. в контексте монголо-тувинско-российских отношений. Отмечается, что отсутствие договорной фиксации решения Урянхайского вопроса Российской империей и Монголией создавало неопределенность и основание для территориальных споров. Используя эту неопределенность в связи с ослаблением позиций России, Китайская республика пыталась «вернуть» себе Внешнюю Монголию вместе с Урянхаем, претендуя на все территориальное «наследие» распавшейся империи Цин, частями которой ранее были Китай, Монголия и Урянхай. Провал этих попыток был связан с освобождением Внешней Монголии от китайской оккупации бароном Р. Ф. Унгерном, а затем с установлением влияния СССР на Монголию и Туву. Официальное признание Монгольской народной республикой независимости Танну-Тувы под влиянием руководства СССР означало также договорную фиксацию северной границы Монголии. Приводятся ранее не публиковавшиеся документы по данной проблеме.

В статье рассматривается одна из малоизвестных страниц в истории Калмыцкого ханства — участие калмыцкой конницы в Дербентском походе 1722 г. В рамках этого военного мероприятия впервые в истории русско-калмыцких отношений произошло и знаменательное событие — личная встреча российского императора Петра Великого и калмыцкого хана Аюки. Автор статьи на примере этой военной кампании показывает неоднозначную политику калмыцкого хана на Северном Кавказе, которая характеризует хана Аюку больше как независимого политика и союзника Петра Великого, чем российского подданного. Материалы свидетельствуют, что хан Аюка в условиях сложной международной ситуации продолжал поддерживать добрососедские отношения с некоторыми правителями Дагестана, несмотря на участие калмыцкой конницы в Дербентском походе. Однако российское правительство не желало портить отношения с калмыцким правителем, рассчитывая и в дальнейшем использовать военный потенциал ханства.

Статья посвящена суммированию данных о находках в окрестностях города Ставрополя предметов, характеризующих материальную воинскую культуру населения Ставропольской возвышенности в предскифский период.
Рассматриваются доказательства существования в районе Ставропольского плато в VIII – начале VII в. до новой эры металлургического центра по производству предметов вооружения и конской упряжи.
В окрестностях г. Ставрополя в ряде захоронений могильников и в культурных слоях поселений IX – начала VII в. до н. э. обнаружены разнообразные предметы вооружения: каменные молоты (1 экз.), биметаллические кинжалы (2 экз.), топоры и секиры (2 экз.), копья (1 экз.), колчанные наборы (костяные наконечники: черешковый и втульчатые наконечники пирамидальной формы — 6 экз.; бронзовые: площики — 2 экз.; втульчатые наконечники с лавролистной и ромбической головками — 10 экз.). Все металлические предметы находят аналогии в комплексах новочеркасского времени VIII – начала VII в. до н. э.
Кроме различных видов вооружения, найдены предметы конской упряжи предскифского времени: бронзовые однокольчатые и двукольчатые удила (2 комплекта), бронзовые псалии с загнутой лопастью (5 экз.), бронзовые бляшки (овальной формы, лунница), бронзовый наконечник-обойма для повода (1 экз.). Все предметы характерны для комплексов конской упряжи VIII – начала VII в. до н. э. Результаты сравнения предметов вооружения и конской упряжи из памятников Ставропольской возвышенности и могильников кобанской археологической культуры предгорных и горных районов Центрального Предкавказья подчеркивают их сходство, что является свидетельством распространения традиций металлургии горцев в VIII – начале VII в. до новой эры в более северных — степных районах Предкавказья.

В 1982 г. на территории Октябрьского района Калмыцкой АССР были проведены спасательные раскопки нескольких курганных групп. В ходе работ выявлены захоронения, сооруженные различными этническими группами, бытовавшими на этой территории в достаточно широком хронологическом периоде ― с IV тысячелетия до н. э. по XII в. н. э.
Данное исследование является продолжением работы по вводу в научный оборот материала неопубликованных памятников, исследованных в разное время на территории Республики Калмыкия. В работе представлено 6 погребений, датированных автором раскопок поздними кочевниками эпохи средневековья. Термин «поздние кочевники» охватывает довольно широкий пласт кочевнических групп средневековья. В последние 50 лет интерес к проблемам номадизма и к вопросам истории изучения средневековых кочевников возрос. За это время расширялись объемы археологических исследований, возрос объем источниковой базы археологических памятников кочевников средневековья.
В ходе проведенной работы с рукописью полевого отчета 1982 г. был установлен более точный период бытования этнических групп, оставивших эти захоронения. Выявленный период пришелся примерно на VIII–X вв. В этот период попадают племена печенегов, торков (огузы), половцев. Все шесть захоронений — одиночные, 3 из них впущены в курган бронзового века, над остальными тремя были возведены отдельные, сравнительно небольшие в размерах насыпи. Пять захоронений совершены в прямоугольных ямах, и лишь одно погребение в своей южной стенке имело небольшой подбой (полуподбой) и ступеньку в северной стенке могильной ямы, на которой было положено чучело лошади. Кости лошади сопровождали и другие погребения; в погребениях, где находок костей лошади отмечено не было, встречены предметы конской упряжи.
Могильные ямы почти всех шести погребений были оборудованы деревянными перекрытиями. Скелеты погребенных в двух захоронениях потревожены, поза и ориентировка погребенного установлена только в одном случае. Инвентарь погребений включает в себя изделия из железа — главным образом, предметы конской упряжи; декоративные изделия из бронзы — зеркала, украшения, предметы узды; предметы из дерева — колеса со спицами, гребень; из предметов вооружения отмечен только колчан, упоминаний об остатках лука нет. Также во всех 6 захоронениях не обнаружено следов глиняной посуды.
В процессе обработки материала полевого отчета были реконструированы планы погребений, параллельно велась работа с сохранившимися археологическими находками. Дальнейшая работа позволит точно определить этническую принадлежность выделенных погребений.

Данная статья продолжает цикл работ, посвященных изучению этнического состава бурятских ведомств XIX в. Ведомством, представляющим особый интерес с точки зрения этнического состава его населения, была Шундуинская управа, входившая в состав Урульгинской степной думы. Этнический состав шундуинских хамниган показывает, что население в междуречье Онона и Аргуни вобрало в себя различные этнические элементы не только средневековья, но и древности. В его формировании приняли участие солоны, дауры и баргу-буряты.

Статья посвящена публикации фрагмента исторического труда настоятеля монастыря Гандан в г. Улан-Баторе габджу Эрдэнипэла «История цама в Монголии». Эрдэнипэл (1877–1960) ― один из последних представителей монгольской традиционной учености и знатоков буддийской литературы, настоятель монастыря Гандан в г. Улан-Баторе, избранный после восстановления в нем религиозной службы в 1944 г. Из его письменного наследия до нас дошло не много. Известно, что он написал «Хор-чойджун», или «Историю религии в Монголии», однако этот труд не обнаружен, сохранился лишь русский перевод первого тома. В музее-квартире акад. Ц. Дамдинсурэна в г. Улан-Баторе хранятся два сочинения габджу Эрдэнипэла на монгольском языке ― «История хамбо-номун-ханов Их-Хурэ» и «История цама в Монголии». Сочинение о цаме ― рукопись, написанная чернилами и пером. Судя по надписи, сделанной Ц. Дамдинсурэном, сочинение было создано в 1942 г. Весьма вероятно, что это автограф самого Эрдэнипэла. Рукопись содержит много помарок и исправлений, которые могли быть сделаны, как представляется, лишь автором.
«История цама в Монголии» состоит из небольшого введения и списка монгольских монастырей с указанием, устраивалась ли там мистерия цам, и, если устраивалась, то какой из ее видов. Во введении автор рассказывает об истоках цама, которые он видит в магических обрядах индийских йогачариев, использовавших во время их исполнения специальные одеяния и ритуальные предметы. Появление цама в Тибете Эрдэнипэл относит ко времени т. н. «позднего периода» распространения буддизма в Тибете после XI в. При этом цам исполняли монахи только красношапочных сект, а желтошапочная секта гэлуг ввела в свои ритуалы цам только при первом Панчен-ламе Чойджи-Джалцане в XVI–XVII вв. Первоначально цам исполнялся лишь в монастырях Дашилхунпо и Намджал.
Наиболее интересным представляется рассказ о распространении цама в Монголии. По сведениям Эрдэнипэла, начало цаму в Халха-Монголии положил Второй халхаский Дзая-пандита Лубсан-Няндаг-Гэлэг-Намджил в 1744 г. В 1787 г. в монастыре Эрдэни-дзу была впервые представлена мистерия цам по инициативе знаменитого настоятеля этого монастыря Номчи-цорджи Дагвадарджа (1734–1803). В столице Северной Монголии Их-Хурэ цам впервые был исполнен в 1810 г.

В своем исследовании автор дает описание сборника буддийских текстов, известного под кратким названием «Сундуй» (тиб. gZungs 'dus), по китайскому ксилографическому изданию на тибетском языке. В статье раскрываются малоизвестные страницы истории бытования этого сборника у калмыков. Описание и сопоставительный анализ перечня, представленного в оглавлении (гарчаке) сборника, а также сочинений, включенных в сборник, были выполнены по китайскому ксилографическому изданию на тибетском языке.
Этот экземпляр сборника был выявлен в коллекции калмыцкого буддийского священно­служителя Э. Б. Убушиева (1887–1980), хранящейся ныне в научном архиве КалмНЦ РАН. Он был преподнесен им в дар институту в 1971 г., о чем свидетельствует опись Фонда–8 (Фонда редких рукописей).
Основное предназначение произведений из числа канонических и апокрифических сочинений (текстов), включенных в состав этого сборника, заключается в создании некоего крат­кого сводного собрания текстов, в которых догматы буддийского вероучения представлены во всей полноте. Исторически складывалось так, что небольшие буддийские храмы, открывавшиеся повсеместно в районах традиционного проживания монголов, ойратов и калмыков начиная с XVII–XVIII вв., будучи не в состоянии приобретать полные канонические своды, обращались в своей ежедневной практике именно к подобного рода собраниям текстов, о чем писал А. М. Позднеев.
Внимание к данному своду текстов в научной тибетологической и монголоведческой среде было всегда повышенным (Р. Майзецаль, В. Хайссиг, М. Таубе, А. Г. Сазыкин, В. Л. Успенский, К. Кольмар-Пауленц, А. В. Зорин, А. А. Сизова и др.), оно активизировалось особенно в последнее время. На сегодняшний день актуальной остается проблема установления всех списков и вариантов данного сборника по изданиям на разных языках, отпечатанным в различных печатных центрах Китая, Монголии и России.
Данное исследование особенно актуально, поскольку будет способствовать в дальнейшем систематизации знаний о тибетских буддийских текстах, их бытовании у калмыков и ойратов.
Сборник «Сундуй» из коллекции Э. Б. Убушиева вместе с другими буддийскими сочинениями, сохранившимися в рукописных коллекциях калмыцких гелюнгов, указывает на непрерывность книжной традиции калмыцкого буддизма в XX и XXI веках.

В данной работе автор рассматривает все названия растений, содержащие зоосемизмы со значением ‛овца’ в финно-пермских языках ― одной из двух основных ветвей финно-угорских языков, наряду с угорскими языками.
Подавляющее большинство таких фитонимов присутствует в прибалтийско-финских языках, в то время как в других финно-пермских языках их значительно меньше. Возможной причиной такого явления можно назвать хорошую собранность народной фитонимии в двух крупнейших прибалтийско-финских языках ― финском и эстонском. Нам совсем не удалось обнаружить подобных названий в мордовских языках: эрзянском и мокшанском, а также в некоторых прибалтийско-финских языках ― вепсском, водском и ливском.
Почти все рассмотренные автором названия растений являются сложными по форме и состоят из двух либо трех компонентов, а простые фитонимы, мотивированные словами со значением ‛овца’, отсутствуют, за исключением одного карельского фитонима lampahaiset, относящегося к кошачьей лапке (Antennaria). Названия с количеством компонентов более трех не встречаются.
Чаще всего фитонимы, в состав которых входят слова со значением ‛овца’, относятся к двум растениям: подорожнику (Plantago) и короставнику (Knautia), хотя общее количество таких растений и грибов ― более семидесяти.
В нескольких случаях зоосемизмы со значением ‛овца’ относятся к грибам ― такое явление наблюдается в финском, ижорском и марийском языках.
Модели номинации растений, включающие компоненты-зоосемизмы со значением ‛овца’, могут быть общими для ряда родственных языков. Это модели ‛овца’ + ‛детерминант’ или ‛овца’ + ‛часть тела’. Другие модели номинации, как правило, функционируют в одном из рассмотренных языков.
Названия барана входят в состав финского названия гравилата речного (Geum rivale), ливского названия одного из видов ежевики (Rubus caesius), а также марийского названия гриба-барана (Grifola frondosa).

«История Эндуурэл-хана» — памятник монгольской старописьменной литературы, автором которого является Зарлигийин Эрхэт Далай. Исследователям не известны данные о жизни и творчестве этого, несомненно, одаренного и образованного монгольского монаха, жившего в середине XVII в. Свое произведение он написал в поэтической форме в 1662 г. по заказу монгольского Дуургэгчи-нойона Цэвдэн Лувсан-хана.
Рассматривая вопрос о происхождении монгольского текста, одни исследователи утверждают, что произведение создано на основе сказочного сюжета «злая мачеха», другие — что за основу взят один из рассказов сборника «Волшебный мертвец», третьи — что это редакция ойратского перевода буддийской притчи «История Унекер Торликту-хана».
Сравнительный анализ структурных звеньев монгольской и ойратской версий показал, что ойратский текст «Истории Унекер Торликту хана» — это строго структурированный традицией буддизма текст особого вида повествовательной буддийской литературы, главная функция которого заключается в проповеди основных положений буддийского учения. Монгольская версия «Истории Эндуурэл-хана» — это авторское поэтическое произведение, не ограниченное строгими рамками жанровых требований буддийской литературы, созданное на основе ойратской версии.
Зарлигийн Эрхэт Далай, сохранив единую цепь событий, состоящую из восьми сюжетных звеньев сказочного мотива «злая мачеха», сократил объем текста, количество действующих лиц и создал интересное по своему содержанию произведение.

В статье исследуется образ сакрального пространства в современной башкирской прозе. Актуальность исследования обусловлена необходимостью изучения современной башкирской прозы. Целью представленной статьи является выявление иеротопии. Основное внимание уделяется мотивам художественных произведений, чьи авторы внесли ощутимый вклад в развитие башкирской прозы. Автор показывает, что иеротопическая теория, которая введена А. М. Лидовым, может быть применена для анализа образа сакральных пространств в башкирской прозе.
Образ сакрального пространства условно можно рассматривать в нескольких планах: если у одних авторов оно ассоциируется с лирическим образом природы, то у других ― с садом, у третьих оно связано с небесной сферой, у четвертых ― с молитвенным состоянием героя. Сакральное пространство ― это среда постижения истины и духовности, связи со Всевышним, где отсутствует ложь, антигуманные и безнравственные поступки. Персонажи с недобрыми мыслями не могут вступить в диалог с сакральным пространством, так как основой его является святость. Великолепие мира природы и вмешательство колоссальной силы мысли самого человека может способствовать духовному росту, настраивать его на служение нравственному идеалу. Достоинство сакрального пространства в том, что человек может войти в диалог с небесным миром и обрести состояние покоя, умиротворения, вдохновения.
Исходя из анализа рассмотренных произведений, автор приходит к выводу, что в башкирской прозе образ сакрального пространства дает авторам возможность глубже отображать своеобразие национального видения мира башкир.

В статье рассмотрена специфика традиционного мировосприятия и оценка древней эпохи творения в мифах эвенков и эвенов. Мифологическую пра-эпоху эвенки обозначают термином нимңакан биңэhин (‘время нимнгакана’), эвены — өсиди тэлэң (‘время древнего повествования, время древнего рассказа’). В эти общие понятия включаются временные периоды до начала созиданий творцами, а также период непосредственного творения божеств и период усовершенствования мира.
Мифологический цикл творения мира у эвенков и эвенов заканчивается формированием трехчастной его модели: верхний мир — это владение Сэвэки и Хэвки, обитателями среднего мира являются люди и все живое, в нижнем мире обитают антиподы творца Харги и Арингка.
Эвенки и эвены имели общие национальные временные определения мифологической пра-эпохи, а также уточняющие названия периодов, связанных с этапами творения земли.

В статье дан краткий анализ особенностей поэтики одного из крупных эпичес­ких сказаний тувинцев «Бора-Шокар аъттыг Боралдай» («Боралдай с конем Бора-Шокар») из репертуара известного сказителя Хургул-оола Монгуша. Автор показывает, что произведение обладает неповторимыми языковыми и поэтико-стилевыми особенностями, передающими индивидуальный поэтический стиль и манеру Х. Монгуша.
Репертуар Хургул-оола Монгуша включал более шестидесяти богатырских сказаний, которые он знал наизусть. Кроме того, от него записано много разножанровых сказок, произведений несказочной прозы, песен и этнографических сведений. В Научном архиве Тувинского института гуманитарных и прикладных социально-экономических исследований (ТИГПИ), наряду с произведениями различных жанров из репертуара Хургул-оола Монгуша, хранятся три разновременные записи эпоса «Боралдай с конем Бора-Шокар», зафиксированные собирателями в 1967, 1980 и 1982 гг., что само по себе стало очень редким фактом в тувинской фольклористике.
Хургул-оол Монгуш вместе со своими учителями представлял плеяду талантливых и оригинальных исполнителей эпосов и преемников западной (сут-хольской) школы тувинской эпической традиции.
Тувинское сказание «Бора-Шокар аъттыг Боралдай», наряду с центральноазиатским «Гэсэром», «Джангаром» ойратских народов, «Маадай-Кара» алтайцев и многими другими произведениями тюрко-монгольского эпоса, может считаться одним из значимых памятников и вершиной художественного творения тувинского народа.

В последние годы в российском интернет-пространстве наблюдается стремительный рост этнически маркированной информации. Обозначая этот информационный поток как «национальный Интернет», авторы раскрывают актуальность его изучения, предлагают собственное видение объекта, предмета, некоторые теоретико-методологические основы исследования, возможные направления научного анализа, стремятся показать особенности виртуализации этничности в России. Опираясь на анализ существующих исследований отечественных ученых в обозначенной области и собственные исследования, авторы предлагают структуру национального интернета. Он состоит из социальных медиа и информационных ресурсов, которые делятся на официальный, медийный и познавательный сегмент.
Информационные ресурсы включают в себя базы данных, связанных с этничностью, которые представлены на порталах органов государственной власти и управления, ведомственных учреждений (музеев, библиотек, архивов), сайтах экспертных сообществ, электронных СМИ и в других информационных системах. В качестве «авторов» таких ресурсов выступают политические элиты республик России, журналистский корпус, а также национальные активисты. Руководство национальных регионов устремляется к новейшим информационным технологиям для сохранения культуры и языков народов, давших названия данным субъектам РФ, к соблюдению их паритетности с русским языком. Данная стратегия реализуется, в частности, путем одновременного использования национального и русского языков на сайтах различных организаций и учреждений, расположенных на территориях республик. Одним из наиболее распространенных и удачных проектов активистов в области развития познавательных ресурсов является национальная Википедия. В настоящее время она представлена на 25 языках народов Российской Федерации.
Социальные медиа национального интернета — это веб-ресурсы, созданные для общения пользователей — представителей преимущественно одной этнической группы. В отдельном разделе статьи представлены результаты анализа татарских онлайн-сообществ. Проведенный статистический анализ трех групп в социальной сети «ВКонтакте», контент- и дискурс-анализ их страниц позволит раскрыть суть и платформы общения в сообществах, образованных по признаку этнической принадлежности их участников.

В статье на основе статистической информации рассмотрена актуальная проблема миграции сельского населения южнороссийких регионов. Эти регионы традиционно имели сельскохозяйственную специфику, но упадок данного экономического сектора вызвал сложные социальные, демографические и экономические последствия. Миграционные процессы в Южном и Северо-Кавказском федеральных округах также вызваны рядом исторических, геополитических, социально-экономических, географических, политических и других факторов. Активная миграция сельского населения приводит к уменьшению удельного веса сельского населения в социальной структуре рассматриваемых федеральных округов и активизирует процессы урбанизации, которые приводят к депопуляции сел, сокращению и ухудшению качества демографического потенциала сельских территорий.

Элиста: Калмыцкий институт гуманитарных исследований РАН, 2015. 195 с.