Введение. История заселения Пржевальского уезда Семиреченской области сарт-калмаками, которых в литературе именуют калмыками, кара-калмыками, олётами, сарт-калмыками, является недостаточно исследованной. Цель исследования — раскрыть историю появления и закрепления калмыков в Семиреченском регионе начиная с конца XV в. вплоть до падения Джунгарского ханства и возвращение их в Семиречье после восстания дунган в Кульдже и присоединения края к Российской империи. Материалы и методы. Содержание статьи основано на применении как общенаучных, так и конкретно-исторических методов, в том числе источниковедческого метода. В работе использованы материалы центральных архивов России и Казахстана, в основном переписка уездных и областных начальников с администрацией Туркестанского края о появлении в Семиреченской области калмыков и вопросах их обустройства и жизнеобеспечения. Результаты. Заселение калмыками Семиречья началось еще в конце XV–XVII вв., в период существования Джунгарского ханства. Окончательный процесс переселения калмыков в пределы Российской империи произошел в последней трети XIX в. после дунганско-таранчинского восстания. Русская администрация способствовала поселению калмыков в Семиреченской области, оказывая им материальную помощь. Документы позволяют выяснить, какое место занимали калмыки в структуре китайского пограничного войска, их основные занятия. Однако после восстановления в Кульдже китайской власти, основная масса калмыков вернулась в пределы Китая, осталась только небольшая группа, названная русскими чиновниками сарт-калмаками, которая поселилась в Иссык-Кульском (Пржевальском) уезде. Выводы. В конце XIX в. сарт-калмаки основали в Пржевальском уезде селения Чельпек и Бёр-Баш и продолжали вести традиционное хозяйство.

Введение. История развития внешнеэкономической деятельности Британской Индии на рубеже XIX–XX вв. не нашла достойного отражения в отечественной и отчасти в зарубежной историографии. С 80-х гг. XIX в. Индия существенно наращивает объемы внешней торговли, что позволяет ей по данному показателю занять лидирующие позиции в Азии. Цель исследования. В представленном материале рассматривается динамика экспортно-импортных операций Индии и распределение ее внешней торговли по странам. Материалы и методы. В данной статье в качестве исторического источника используются донесения российских дипломатов, работавших в Британской Индии, на Ближнем Востоке и в Великобритании. При исследовании применялись историко-генетический, историко-сравнительный и историко-типологический методы. Результаты. В статье подчеркивается, что Великобритания доминировала во внешней торговле Индии. Однако постепенно и другие государства наращивали торговые операции с ней, особенно в сфере импорта. Россия не смогла стать одним из ключевых партнеров во внешней торговле Британской Индии. Исключением становятся поставки керосина и импорт из Индии чая. Среди причин данного явления авторы выделяют: напряженность британо-российских взаимоотношений в Центральной Азии в последней трети XIX в., плохое знание российскими предпринимателями специфики индийского рынка, географическую удаленность России от Индии. Британская Индия становится форпостом экономического доминирования Великобритании в зоне Персидского залива. В то же время во многих портах Персидского залива и Аравийского полуострова индийские товары вытеснили продукцию из других стран, в том числе Великобритании. В статье подчеркивается, что основная часть внешне­экономических связей Индии осуществлялась через морские перевозки. По мнению авторов, данный аспект объяснялся сложными природно-климатическими факторами вдоль сухопутных границ Индии, нестабильностью на границах с Афганистаном и Персией. В то же время Британская Индия наращивает свое экономическое присутствие в Афганистане, Персии, Непале, Цейлоне, Сиаме, западных провинциях Китая. Важное место во внешней торговле Индии занимала транзитная торговля и реэкспорт товаров других государств, что отчасти затрудняет точное определение объемов ее внешней торговли. Выводы. Специфика развития народного хозяйства Индии наложила отпечаток на структуру ее внешней торговли. В экспорте Индии преобладали сырье и продовольствие, продукция обрабатывающей промышленности только пробивала себе дорогу на внешние рынки. Данные трудности во многом были связаны с колониальной политикой Великобритании в Индии, стремившейся сохранить ее в качестве рынка сбыта промышленной продукции, произведенной на британских островах. Накануне Первой мировой войны Британская Индия наращивает свой экономический потенциал, усиливая собственные позиции в мировой торговле. 

Введение. Кампания по освоению целинных и залежных земель привела к значительным социальным изменениям, определившим тенденции последующего этнокультурного развития республики. Освоение целинных и залежных земель оказало влияние не только на решение важнейших хозяйственно-экономических проблем, но и на социально-политическую жизнь Казахстана. В советский период многие проблемные стороны освоения целинных и залежных земель не освещались, оставались вне поля зрения исследователей. Цель настоящей статьи — на основе рассекреченных архивных материалов рассмотреть социально-экономические и политические аспекты освоения целинных и залежных земель в Казахстане, причины нарастания кризисных явлений в Казахстане, обусловленные недостаточно продуманной политикой освоения целинных и залежных земель. Материалы и методы. В исследовании в качестве основной группы источников представлены документы, извлечённые из архивов Российской Федерации и Республики Казахстан, в частности, Российского государственного архива экономики, Государственного архива Российской Федерации, Архива Президента Республики Казахстан, Центрального государственного архива Республики Казахстан. Изучение особенностей реализации политики советского государства по освоению целинных и залежных земель с точки зрения системного подхода является основой для обобщений и анализа собранного материала. Сочетание макро- и микроподходов позволяет выявить общее и особенное в изучаемых процессах. Результаты. В статье проанализированы социально-экономические и политические аспекты освоения целинных и залежных земель с привлечением широкого круга источников, официальных документов, мемуаров и писем. Приводятся данные о социальных проблемах, конфликтах и массовых драках на целине. Указанное позволило приблизиться к пониманию того, что бесконфликтность в период освоения целинных и залежных земель не являлась повсеместной. Выводы. Переселение значительной части людских ресурсов в зоны освоения целинных и залежных земель было недостаточно продуманным и разработанным решением, что привело к нарастанию социальной напряженности в Казахстане.

Введение. Опыт последних десятилетий свидетельствует о том, что малые страны, действуя в условиях сравнительно ограниченного внешнеполитического потенциала, могут отстаивать свои интересы при помощи «мягкой силы». Заведомо уступая великим державам в военно-политическом и экономическом отношении, малые страны стремятся компенсировать свою уязвимость иными, более мягкими методами влияния. Монголия, представляя собой классический пример малой страны, входящей в сферу влияния ряда великих держав, не остается в стороне от современных тенденций в деле применения «мягкой силы». Цель статьи — выявить основные направления и способы применения «мягкой силы» во внешней политике Монголии. Материалы и методы. Источниковой базой для исследования выступили официальные документы Монголии, касающиеся ее национальной безопасности и внешней политики, международные инициативы Улан-Батора, заявления монгольских государственных деятелей по вопросам отношений с иностранными партнерами, материалы СМИ. В основу исследовательского анализа легли сравнительный, нарративный, ретроспективный методы исследования. Результаты. Среди направлений для применения монгольской «мягкой силы» выделяются три наиболее перспективных. Первое направление выражено в самопрезентации страны в качестве успешной молодой демократии в центре Азии, способной стать ориентиром для ряда других малых региональных стран. Вторым направлением является политика нейтралитета де-факто, выраженная в отказе от размещения на монгольской территории ядерного оружия и иностранных военных баз, а также в активном участии Монголии в миротворческих операциях под эгидой Организации объединенных наций (далее — ООН). Наконец, под третьим направлением политики «мягкой силы» следует понимать активное продвижение Улан-Батором своей посреднической роли при разрешении острых проблем, локализованных в Северо-Восточной Азии. Сохраняя дружественный характер отношений со всеми без исключения государствами Северо-Восточной Азии, Монголия стремится превратить данное обстоятельство в свою пользу, став азиатским аналогом Швейцарии. Выводы. «Мягкая сила» во внешней политике Монголии является средством как наращивания влияния, так и обеспечения национальной безопасности.

Введение. К. И. Костенков — первый из дореволюционных исследователей, специально обратившийся к изучению вопроса правового регулирования земельных прав калмыков, в частности на территории Калмыцкой степи Астраханской губернии. В статье приводится источниковедческий обзор Главы IV «О правах калмыков на землю, предоставленную им в Астраханской губернии» из книги К. И. Костенкова «Исторические и статистические сведения о калмыках, кочующих в Астраханской губернии. СПб, 1870». Цель статьи — анализ названной главы книги К. И. Костенкова как источника по вопросу регулирования земельных прав калмыков в Астраханской губернии до начала 1860-х гг. Результаты. В статье приведены наиболее важные положения указанной главы, а также некоторые комментарии к ним. Определено смысловое содержание главы в целом, приведен список нормативных актов, перечисленных в главе, проанализированы позиции К. И. Костенкова как исследователя и государственного чиновника по вопросам, затрагиваемым в главе книги. Выводы. В вышеуказанной главе К. И. Костенков привел практически все акты из Полного собрания законов Российской Империи, относящиеся к земельным правам калмыков Астраханской губернии до начала 1860‑х гг. Обращает внимание отсутствие в указанном перечне Правил 1825 г. и Положения 1834 г. об управлении калмыцким народом. Возможно, это объясняется тем, что в них практически не регулируются земельные вопросы. В названной главе книги К. И. Костенкова четко прослеживается смысловая эволюция от понятия «территория обитания этноса», территориальные границы к собственно земельным правам. Представляется, что это связано с утратой ограниченного суверенитета Калмыцкого ханства, а после откочевки 1771 г. и его ликвидации, все большей постепенной интеграцией калмыков в общероссийское управление, соответственно вопросы регулирования земли в публично-правовом смысле как территории переходят в частноправовое русло регулирования земли как экономического, природного ресурса. По содержанию указанной главы во взглядах по вопросам истории и обустройства калмыцкого общества не только прослеживается личное мнение К. И. Костенкова, но и находит отражение позиция российского государственного аппарата в практическом преломлении, например, по переводу на оседлый образ жизни, экономического освоения Калмыцкой степи.

Введение. Статья посвящена актуальной проблеме — анализу состояния Калмыцкой степи Астраханской губернии в конце XIX в. на основе введения в научный оборот новых архивных материалов. Актуальность этого вопроса объясняется его небогатой историографической традицией: по данной проблеме в современный период изданы единичные работы, в которых кратко представлены отдельные ее фрагменты. Помимо этого, актуальность изучения указанной проблемы настоятельно требует междисциплинарного и цивилизационно-культурного подходов. Цель и задачи. Целью работы является комплексная характеристика состояния калмыцких улусов и калмыцкого общества в конце XIX в., что позволит обозначить традиционные черты и установить степень внедрения новых явлений в общественно-экономическом развитии региона. Для достижения этой цели авторы представили сведения по целому комплексу различных сторон калмыцкой жизни. Избранные авторами хронологические рамки исследования (конец XIX в.) вполне оправданы: прошло без малого 300 лет после переселения калмыков в Россию, что позволяет определить сохранность традиционных начал и обозначить влияние новаций. Материалы и методы. Для достижения цели исследования авторами применяется комплекс общенаучных и специально-исторических методов. Особое место среди них занимают принципы историзма и системности, позволяющие правильно анализировать события более чем столетней давности и рассмотреть их во взаимосвязи с другими сторонами жизни калмыцкого общества. Важным является использование междисциплинарного и цивилизационного подходов, позволивших авторам представить объективное изложение многосложных процессов. Статья базируется на использовании новых архивных источников, впервые вводимых в научный оборот. Речь идет о делопроизводственной документации, хранящейся в материалах фонда земского отдела МВД в Российском государственном историческом архиве и в фонде Управления калмыцким народом Национального архива Республики Калмыкия. Главным образом авторами приводятся сведения из сводных годовых отчетов астраханского губернатора о состоянии Калмыцкой степи, особой административно-территориальной единицы Астраханской губернии. Результаты. На основе отчетных сведений проанализированы территория и население Калмыцкой степи, состояние хозяйства и социальной структуры калмыцкого общества, школьная система и оказание медицинской помощи, обращено внимание на характеристику нравственного облика астраханских калмыков чинами администрации. Выводы. Исследование конкретного материала показало, что калмыки Астраханской губернии на пороге ХХ в. являлись кочевым обществом с традиционным укладом жизни. Основой их жизнедеятельности являлось экстенсивное кочевое животноводство с теми же, как и 300 лет назад, видами и породами скота с некоторыми инновационными элементами (эпизодические заготовки кормов на зиму, строительство в некоторых урочищах стационарных помещений). Все потребности калмыков полностью удовлетворялись собственным хозяйством. К числу новаций следует отнести попытки земледельческих занятий в пригодных для этого локализованных участках Малодербетовского улуса по соседству с переселенческим крестьянством, а также вовлечение калмыцких улусов в рыночные отношения.

Введение. В статье рассматривается эволюция сельской семьи в Башкирии (до 1922 г. — в Малой Башкирии и Уфимской губернии) на основе материалов выборочных гнездовых динамических переписей и весенних опросов крестьянских хозяйств за 1920-е гг. Целью работы является определение исследовательских возможностей указанных двух групп источников в контексте изучения истории крестьянской семьи на примере Башкирской АССР. Материалы и методы. Основными источниками стали опубликованные и архивные материалы — результаты выборочных обследований крестьянского хозяйства за 1920-е гг. В ходе исследования применялись статистический, описательный, сравнительно-исторический методы изучения. Результаты. Итоги весенних опросов хозяйств позволяют установить изменения средних размеров сельской семьи. В частности, в Башкирии с 1920 по 1923 гг. наблюдалось резкое уменьшение размеров семьи — на 0,6 человека, особенно в восточных кантонах республики. Затем несколько увеличившись, он вплоть до конца 1920-х гг. оставался на одном уровне (5,1 человека). По сведениям на 1926 г., наибольшие размеры семьи имели русские хозяйства — 5,4 человека, наименьшие — башкирские (4,8). О губительных последствиях голода 1921–1922 гг. для семьи свидетельствовали материалы переписей 1920 и 1922 гг. За два года произошло значительное увеличение одиночек, небольших по численности семей, уменьшение — больших. Гнездовые динамические переписи регистрировали такие «органические» изменения в деревне, как разделы, соединения, возвращение и вселение, миграцию и ликвидацию крестьянских хозяйств. В 1920–1926 гг. в Башкирии 14,1 % хозяйств разделились, 8,5 % хозяйств соединились, 36,9 % хозяйств временно выселились и ликвидировались, 13,4 % хозяйств возвратились и вновь вселились, что превышало общероссийские показатели. Если дробились в основном зажиточные хозяйства, то соединялись, мигрировали, вымирали бедные хозяйства. Материалы выборочных обследований крестьянских хозяйств свидетельствуют, что в 1920-е гг. большинство сельчан составляли бедняки. Выводы. Материалы исследования показывают, что рассмотренные источники имеют значительный источниковедческий потенциал и для изучения истории семьи в 1920-е гг., позволяя связать демографические характеристики с социально-экономическими.

Введение. В статье анализируются тексты по иранской проблеме из коллаборационистских газет «За родину», «Новый путь». Эти периодические издания издавались и распространялись в Прибалтике и на Северо-Западе России в период нацистской оккупации (1941–1944 гг.). Рассматриваемые публикации впервые являются объектом научного исследования. В этот период нацистская Германия проводила тонкую дипломатическую игру на «иранском фронте», она прилагала значительные пропагандистские усилия, направленные на привлечение на свою сторону, с одной стороны, Ирана, а с другой, советских народов, в том числе с Закавказья. Эта политика была настолько активна, что в полной мере ощущалась и в весьма отдаленном регионе — на Северо-Западе России. Материалы и методы. Объектом анализа являются тексты коллаборационистских газет по иранской проблематике. В отечественной и зарубежной историографии, посвященной различным аспектам нацистской пропаганды в годы Второй мировой войны, этот вопрос не получил еще должного освещения. При исследовании данной темы авторы статьи руководствовались принципами объективности, всестороннего анализа источника, историзма, источниковедческой критики. Результаты. В статье всесторонне рассмотрена пропагандистская политика нацистской Германии по отношению к Ирану как фактор стратегии борьбы против Советского Союза и Великобритании. Особое внимание уделяется пропагандистским установкам, взятым на вооружение в Германии после ввода советских и британских войск в Иран. В географическом плане особое внимание уделяется Ближнему Востоку. Нацистская русскоязычная пропаганда на оккупированной территории России прилагала значительные усилия, чтобы доказать порочность стран антигитлеровской коалиции. Иран и его народ трактовались как жертва советско-британской оккупации и потенциальные союзники III Рейха. 

Введение. Принудительное выселение во время Великой Отечественной войны ― одна из самых трагических страниц истории калмыцкого народа. Несмотря на многочисленные публикации по данной теме, история калмыцкой ссылки продолжает вызывать исследовательский интерес. Цель статьи ― проанализировать административно-правовой режим и повседневную жизнь калмыков-спецпереселенцев в 1944–1945 гг. Материалы и методы. Основу исследования составили два комплекса исторических источников: 1) официальные документы из фондов Министерства внутренних дел СССР и 4-го спецотдела Министерства внутренних дел СССР Государственного архива Российской Федерации; 2) источники личного происхождения ― воспоминания бывших спецпереселенцев. Авторы опираются на системный и междисциплинарный подходы, используют историко-правовые и историко-антропологические методы исследования. Результаты. Многие документы свидетельствуют о тяжелом положении калмыков на спецпоселении, трудностях адаптации, отсутствии необходимых условий жилья, нехватке питания и одежды, других проблемах. В то же время в документах отразилось стремление власти, в том числе и органов НКВД, улучшить положение спецпоселенцев, решить вопросы их снабжения и трудоустройства. В исторической памяти калмыков сохранились перенесенные материальные трудности и психологические переживания, голод и нищета, болезни и смерти близких. Однако они сохранили теплое отношение к местным жителям, которые оказывали им реальную помощь и поддержку. 

Введение. В настоящее время история отечественной академической науки и ее отдельных институтов интересует многих исследователей, что связано в первую очередь с необходимостью создания в России актуальных, отвечающих современным вызовам знаний. Вполне понятны попытки найти на опыте научного прошлого страны более оптимальные варианты развития фундаментальной науки. Статья имеет целью анализ институционализации сферы производства знаний в Башкортостане и научной деятельности Института истории, языка и литературы Уфимского федерального исследовательского центра РАН за вековой период его развития в рамках осмысления становления республиканской академической науки и ее главных научных результатов. Материалы и методы. Работа, кроме имеющейся специальной литературы, опирается также на разнообразные источники: законодательные акты, делопроизводственную документацию, мемуаристику и т. д. Комплексный анализ первоисточников был осуществлен для получения обобщенных сведений по истории создания и развития уникального академического учреждения в одном из ключевых регионов страны, которое по праву стало опорным пунктом формирования единой научной школы башкироведения. Результаты. Становление национальной гуманитарной мысли в Башкортостане стало закономерным процессом развития отечественной и мировой науки в Новейшее время. Наступившая эпоха научно-технической революции, повсеместное обострение политико-идеологической конкуренции, в том числе и на мировом «олимпе» знаний, потребовали организации сети научных учреждений и в национальных регионах страны. Советские лидеры ясно понимали роль гуманитарной науки в духовном и политическом просвещении и воспитании народа и вкладывали значительные средства в ее развитие. Благодаря государственной поддержке основанный в 1922 г. Академический центр при Народном комиссариате народного просвещения Башкирской АССР стал впоследствии, пройдя через ряд реорганизаций, авторитетным комплексным научным учреждением, на развитие которого оказали влияние взаимосвязанные между собой доктринальные, региональные, общесоюзные/общероссийские модернизационные факторы, а также система межличностных и межгенерационных связей в сообществе башкирской академической гуманитарной интеллигенции. Выводы. История институционализации профессиональной гуманитарной науки в Башкортостане способствует осмыслению диалектики, теоретических, методологических и идеологических аспектов развития научного знания в России в целом, роли и значения творчества выдающихся ученых в духовной жизни, научном и социокультурном развитии общества.

Введение. При работе с современными картами Республики Калмыкия замечено, что на них присутствует большое количество объектов, обозначенных знаком кургана/бугра. Целью данного исследования является изучение информативности современных картографических источников в работе по локализации археологических памятников Республики Калмыкия. Результаты. В итоге выявлено 7 860 объектов, с большой вероятностью являющихся курганами: большая часть точек расположена на территории Ергенинской возвышенности, Кумо-Манычской впадины и Сарпинской низменности, несколько меньше плотность объектов в западной части Калмыкии (северо-западный склон Ставропольской возвышенности) и еще меньше объектов обозначено в Прикаспийской низменности. Распределение объектов на карте республики соотносится с известным фактом о различной плотности курганов в разных природно-географических зонах Калмыкии. Хоть и на исследованных картах отмечены не все курганы, однако локализованы памятники, выделяющиеся своими размерами: 1 580 объектов из 7 860 имеют указание высоты. В итоге составлена обзорная карта с наиболее крупными объектами. Как известно, крупные курганы очень редко стоят поодиночке, обычно они маркируют целую группу, состоящую из более мелких по размеру памятников. Выводы. Исследованные картографические материалы являются важным источником в дальнейшем изучении памятников археологии. Полученные данные будут использоваться при выездах на местность и при разработке методики дешифровки аэрофото- и космоснимков. Работа в этом направлении позволит выявить не только крупные памятники, но и памятники меньших размеров.

Введение. Образ женщины в бурятской литературе создавался под влиянием буддийских патриархальных воззрений, часто приводивших к дискриминации женского начала, снижению религиозного и социального статуса женщин. Популярное сочинение ламы-просветителя Э.-Х. Галшиева (1855–1915) «Зерцало мудрости» отражает положение женщины в дореволюционном бурятском обществе и является ярким примером того, как буддийские ценности, определяющие ее духовные и социальные основы, инкорпорируются в повседневную практику бурятской женщины. Целью исследования является рассмотрение места и роли женщины в религиозной и социальной жизни бурятского общества, выявление причин предубеждений относительно женщин и противоречивого толкования женской природы. Материалы и методы. Материалами исследования послужили сочинение Э.-Х. Галшиева «Зерцало мудрости» и фундаментальные труды буддийских учителей. Основной метод исследования — историко-философский и сравнительно-сопоставительный анализ. Буддийское учение не отрицало принцип гендерного равенства, утверждало равные возможности мужчины и женщины в реализации духовного пути. Однако встречающиеся в канонических текстах противоречия по поводу отношения Будды к женщинам послужили поводом для предубеждений относительно женской природы. Актуальность исследования обусловлена растущим интересом к гендерным исследованиям, а также необходимостью целостного осмысления сущности и значения женского пространства не только в традиционном, но и в современном обществе. Результаты. Влияние буддийского учения на мировоззрение бурят относительно женщины очевидно, тем не менее в сочинении ламы Э.-Х. Галшиева не обнаружены явные подтверждения дискриминации женщины и признаков ее угнетения. До сих пор бытует мнение о крайне тяжелом и бесправном положении бурятки в дореволюционное время, однако произведение ламы Э.-Х. Галшиева, на наш взгляд, отражает образ женщины, свидетельствующий о достаточной степени ее свободы и уважении к ней. Вывод. Несмотря на приниженный статус женщины в буддийской традиции, она всегда сохраняла свои традиционные функции в религиозной и семейной жизни. Положение бурятской женщины в дореволюционном обществе определялось уровнем ее духовного развития, брачным союзом, деторождением, трудолюбием, умением вести и содержать хозяйство. В бурятской семье не только женщина стремилась удовлетворить потребности супруга, но и муж ставил себе целью следовать желаниям жены, что соответствовало ее ожиданиям и ценностям.  

Введение. В статье рассматривается термин «шагата» (калм. шаһата), которым обозначалось и сватовство, и девушка в статусе невесты. Анализ материалов по свадебной обрядности калмыков в XIX в. и ойратских групп Китая и Монголии показал более широкое его употребление в традиционных обществах. В современной свадебной обрядности калмыков данный термин не используется. Материалы и методы. Материалами исследования послужили работы исследователей традиционного быта и культуры калмыков о традиционной свадебной обрядности калмыков. Нами также проанализированы публикации исследователей обрядовой культуры народов Южной Сибири, Монголии и Синьцзян-Уйгурского автономного района Китая. В работе использовались сравнительно-исторический, сравнительно-сопоставительный и структурно-функциональный методы. Результаты и выводы. Анализ материалов о термине «шагата» в традиционной свадебной традиции калмыков позволяет нам говорить о его полисемантичности. Он маркировал: получение девушкой статуса невесты, возникновение новой семьи, введение нового члена в родственное сообщество, имущественные отношения брачующихся сторон, количество угощения на свадьбе. Термин «шагата» в традиционном калмыцком обществе был связан с кочевым образом жизни, традициями и традиционным мировоззрением номадов. Его исчезновение связано с изменением форм хозяйствования и образа жизни, трансформацией обрядовой культуры калмыков.

Введение. В данной статье исследуется китайский письменный источник «Сиюй вэньцзяньлу» 西域闻见录 («Записи об увиденном и услышанном в Западном крае») маньчжурского чиновника Цишии (Чуньюань) и его сведения по истории и этнографии народов Центральной Азии второй половины XVIII в. Цели и задачи исследования — ввести в научный оборот новые сведения по истории Центральной Азии, содержащиеся в «Сиюй вэньцзяньлу», дать анализ различных копий и версий письменного источника, а также предоставить новые сведения об авторе сочинения. Материалы и методы. При выявлении материалов по теме исследования и работе над переводом извлечений из «Сиюй вэньцзяньлу» были использованы как японское ксилографическое издание 1801 г., так и современное издание сочинения, вышедшее в Китае в 2016 г. Мы рассматривали различные работы российских и зарубежных авторов по письменному источнику, используя обобщающий и сравнительный методы исследования, а при изучении интересующих нас сведений из сочинения «Сиюй вэньцзяньлу» применяли историко-хронологический анализ. Результаты. В научный оборот вводятся новые переводы извлечений из сочинения Цишии, которые существенно дополняют и расширяют представленные в известной работе Н. Я. Бичурина (Иакинфа) сведения по истории народов, проживавших на территории современной Центральной Азии. В статье приводятся наиболее известные копии и версии «Сиюй вэньцзяньлу». Биография автора сочинения дополнена новыми малоизвестными для русскоязычных исследователей фактами из его жизни. Выводы. Выявленный фактический материал из «Сиюй вэньцзяньлу» показал, что сочинение Цишии содержит оригинальные данные по исторической географии, социально-экономической жизни народов Центральной Азии и политической ситуации в регионе. Несмотря на его известность, сочинение «Сиюй вэньцзяньлу» еще предстоит тщательно исследовать, так как многие исторические сведения этого источника до сих пор не изучены.

Введение. Одна из тибетских версий апокрифической «Сутры о восьми светоносных неба и земли», вошедшая в сборники неканонических ритуальных сочинений «Сундуй» и «Доманг», по содержанию представляет собой обрядовый текст с перечислением имен персонажей буддийского пантеона Тибета, часть которых относится к тибетской автохтонной мифологии и не имеет аналогов в других буддийских традициях. Это сочинение, основной функцией которого является умилостивление упоминаемых в нем сверхъестественных существ путем начитывания, легло в основу ойратского перевода сутры, выполненного Зая-пандитой Намкай Джамцо (1599–1662). Цель статьи — на материале тибетской и ойратской версий «Сутры о восьми светоносных неба и земли», а также двух дополнительных тибетских текстов с использованием сравнительно-сопоставительного анализа рассмотреть классификации божеств, имеющие тибетское происхождение и различающиеся в двух версиях. Результаты. Выявленные отличия, свидетельствующие о том, что Зая-пандита опирался на отличный от сохранившейся тибетской редакции текст, отмечаются в перечнях имен нагов, хозяев местности, небожителей, которые относятся к тибетскому добуддийскому пантеону. Привлечение в качестве дополнительного источника текста терма авторства Ньянгрэл Ньима Осэра, который имеет восточнотибетское происхождение, позволяет сделать предположение, что оригинальная для Зая-пандиты тибетская версия сутры также могла быть составлена в Восточном Тибете. Присутствие дополнительного перечня имен хозяев местности (садаков) в тибетской версии сутры, который отсутствует в ойратском переводе, но полностью идентифицируется на материале «Вайдурья-карпо», на наш взгляд, свидетельствует о том, что на каком-то этапе редактирования тибетской версии сутры (позже второй половины XVII в., т. е. времени создания ойратского перевода) компиляторами мог привлекаться данный труд Сангье Гьяцо.

Введение. В устном народном творчестве монголоязычных народов благопожелание относится к обрядовой поэзии. Это один из распространенных до наших дней древний жанр, сохранивший в своей сути идею магии слова, претерпевший некоторые изменения, но несущий доброжелательный посыл в будущее. Образованные от глаголов ерɵɵ (монг.), йɵрǝх (калм.) ‘благословлять, доброжелательствовать, приветствовать’ монгольский ерɵɵл, калмыцкий йɵрəл, бурятский үрээрнууд адресованы жизни семьи, природе, обществу, государству, вселенной, передают историю, быт, культуру, философию этноса. Актуальность статьи определена неизученностью авторского йоряла, созданного на основе фольклорного аналога, калмыцких поэтов ХХ в., взаимодействием устного народного творчества и литературы. Цели и задачи исследования обусловлены выявлением, уточнением жанровой дифференциации образцов йорялов калмыцких поэтов, тематической классификации, поэтики текстов. Материалами стали как фольклорные, так и литературные произведения из газетной периодики 1930–1940-х гг. Методы. Историко-функциональный метод показал восприятие авторского йоряла во времени. Сравнительно-сопоставительный подход позволяет проследить связь фольклорного аналога с литературным текстом, изучить традицию и новацию как в форме, так и в содержании новых йорялов калмыцких поэтов. Текстологический анализ выявляет общие особенности и различия фольклорных и литературных произведений данного жанра. В результате обнаружены йорялы калмыцких поэтов, которые относятся к разряду шин йɵрǝл (‘новое благопожелание’), в газетах тех лет, отражая современные реалии. Выводы. Если древние йорялы имели короткую и пространную стихотворную форму, то новые йорялы С. Каляева, Ц. Леджинова, Л. Инджиева, Б. Дорджиева, Х. Сян-Белгина, М. Хонинова, Д. Кугультинова, Э. Кектеева, К. Эрендженова тяготели к большому объему, лексическому разнообразию, общественно-политической и идеологической направленности, являя связь с современностью, обогащая жанровую систему калмыцкой поэзии. Одной из научных проблем является русский перевод авторских благопожеланий калмыцких поэтов.