Цель статьи ― реконструкция древнейшей истории Предкавказья. Материалы. В части 1 дана полная информация об уникальном памятнике на территории Предкавказья (Джангар/Улан Толга, курган 1, Калмыкия, Октябрьский район, пос. Джангар). Методы. Использованы как традиционно археологические методы, применяемые при раскопках (стратиграфический, сравнительно-типологический), так и сравнительно-исторический и метод лингво-культурной атрибуции в части интерпретации памятника (часть 2). Обсуждение и результаты. Показано, что погребения в кургане отражают в хронологической последовательности события миграционного характера в истории Предкавказья эпохи энеолита и бронзового века, связанные с древней историей Центральной и Восточной Европы (часть 1). Выводы. Первая, тохарская, миграция отмечена погребениями с зооморфными скипетрами. Вторая миграция, индоиранская, разделяется в Предкавказье на индоариев в западной части (новотитаровский вариант кубано-днепровской культуры с повозками) и праиранцев (древнеямная культура). Третья миграция древнеевропейцев завершилась и выразилась в существование в Предкавказье памятников катакомбной культуры вплоть до прихода племен срубной культуры с востока, которая ознаменовала иранскую реконкисту Степи в XIV–XIII вв. до н. э.

Введение. Статья посвящена рассмотрению жертвенных комплексов из насыпей курганов эпохи бронзы Ергенинской возвышенности. Для культуры, представленной исследуемыми курганами, был характерен обряд приношения в жертву крупного рогатого скота, голова и ноги которого являлись символом целой туши жертвенного животного. Большая часть комплексов сопровождалась фрагментированной или целой глиняной курильницей. Цель исследования — проанализировать жертвенные комплексы, выявив их основные черты, необходимые для реконструкции обряда жертвоприношения крупного рогатого скота в раннем и среднем бронзовом веке. Результаты. Автором изучены материалы из семи курганных групп, расположенных на Ергенинской возвышенности. Установлено, что курганы с жертвенниками составляют 15 % от общего числа курганов (17 из 112). Выявлены основные характерные черты жертвенников. Комплексы разделены на две группы: для одной группы характерно содержание только костей крупного рогатого скота, для второй — сопровождение таких костей глиняными курильницами. Осуществлена попытка соотнести жертвенники с конкретными погребениями в кургане. Выявлено, что чаще всего жертвенные комплексы соотносятся с погребениями мужчин. Подробно рассмотрен вопрос наличия шкуры, помещавшейся в погребение, по мнению авторов раскопок, вместе с головой и конечностями животного. Косвенные признаки наличия шкуры выявлены только в двух жертвенниках. Проведено сопоставление основных итогов исследования жертвенных комплексов Ергенинской возвышенности с результатами изучения подобных комплексов в курганах Восточного Маныча. Автором приводятся этнографические и исторические свидетельства подобных жертвоприношений. Их возможными истоками являются комплексы как свидетельства почитания быка / коровы в качестве первопредка, покровителя живых существ, также связанного с культом плодородия.

Введение. Центрами раннескифской культуры традиционно считаются Северный Кавказ и лесостепное Приднепровье. Однако количество памятников, известных на сегодняшний день в степной зоне Северного Причерноморья и Приазовья, позволяет говорить о существовании третьего очага раннескифской культуры. Большая часть этих памятников сконцентрирована в районе Нижнего Дона. Комплексы данного региона имеют погребальный обряд, отличный от северокавказского и лесостепного, при этом набор инвентаря, характерный для раннескифской культуры, здесь сохраняется, хотя и имеет свою специфику. Одной их наиболее распространенных и важных для этнокультурной интерпретации раннескифских комплексов категорий инвентаря являются предметы вооружения, рассмотрению которых и посвящена статья. Цели исследования — рассмотреть предметы вооружения из раннескифских погребальных комплексов Нижнего Дона, выявить предметы, наиболее характерные для погребений региона, и провести сравнение с комплексом вооружения других центров раннескифской культуры. Материалы. В основу работы легли результаты многолетних археологических исследований на Нижнем Дону, благодаря которым на настоящий момент открыто 80 погребальных комплексов раннескифского времени. Кроме того, для сравнительного анализа привлечены материалы исследований других регионов распространения раннескифской культуры. Результаты. В раннескифских погребениях Нижнего Дона встречаются: из наступательного вооружения — мечи, топор, а также изделия, связанные с колчанным набором. Предметов, связанных с оборонительным вооружением, до сих пор обнаружено не было. Выводы. Набор вооружения раннескифских памятников Нижнего Дона имеет свою специфику. Наиболее массовым предметом вооружения являются наконечники стрел. Обращает на себя внимание небольшое количество мечей и топоров, а также отсутствие копий и оборонительного доспеха. Характерной чертой погребений региона является отсутствие захоронений с лошадьми, а также предметов конской узды.

Целью работы является изучение малоизвестного периода в истории Барги (Хулунбуира) 1917 г., когда большая часть этого региона, включая его столицу, на короткое время перешла под контроль монгольских повстанцев. Материалы. С этой целью были изучены российские разведывательные и дипломатические документы из Архива внешней политики Российской империи (АВПРИ) и Российского историко-военного архива (РГВИА) с привлечением других источников. Результаты. На основе анализа исследованных материалов описывается характер управления Баргой в период, когда она находилась под контролем монгольских повстанцев в 1917 г., ее внутреннее положение, отношения повстанцев и нового руководства Барги с российскими официальными лицами на ст. Хайлар Китайско-восточной железной дороги (КВЖД), японскими военными, властями маньчжурских провинций, прилегавших к Барге, с властями Внешней Монголии, а также реакция партизан и властей Барги на кратковременную реставрацию цинской монархии. После захвата Хайлара монгольскими повстанцами российский МИД стремился как можно скорее восстановить спокойствие в Барге, предотвратить столкновения, которые могли бы угрожать безопасности КВЖД и автономии Барги, закрепленной российско-китайским соглашением 1915 г. В то же время МИД России разрешил временный ввод китайских войск в Баргу для удаления повстанцев, с последующим выводом китайских войск и сохранением автономии региона, хотя приоритетом было мирное урегулирование вопроса. Монгольские повстанцы были монархистами, которые выступали за восстановление власти маньчжурской династии. Правительство Барги, созданное под их влиянием, не имело реальной власти и занималось в основном поставками продовольствия для повстанцев и решением текущих вопросов. Хотя они поддерживали интенсивные контакты с японцами в Старом Хайларе, обвинять их в японофильстве неверно. Они поддерживали в основном хорошие отношения с русским населением Барги, но значительная часть баргутов и все дауры бежали в соседние регионы. Южная часть Барги, часть Внутренней Монголии и восток Внешней Монголии были опустошены повстанцами. Часть последних была готова войти в состав китайских провинциальных войск, но это было отложено.

Введение. Статья посвящена одной из малоизвестных страниц в истории Калмыцкого ханства — церемонии объявления Дондук-Омбо в ханское достоинство. Цель статьи — введение в научный оборот новых архивных сведений о периоде правления калмыцкого хана Дондук-Омбо (1735–1741 гг.). Результаты. Успешное участие калмыков в Русско-турецкой войне 1735–1739 гг. поставило перед российским правительством вопрос об удовлетворении политических амбиций калмыцкого наместника Дондук-Омбо. Наделение его ханской властью должно было не только консолидировать калмыцкое общество, но и гарантировать дальнейшее участие калмыцкого войска в войне. Централизация власти в руках Дондук-Омбо имела позитивное значение для Калмыцкого ханства, поскольку после долгого периода междоусобиц стала восстанавливаться традиционная административная система и происходила консолидация улусов. Народные массы калмыцкого народа также весьма положительно отнеслись к установлению политической стабильности в ханстве, особенно после долгого периода междоусобиц и скитаний на Кубани. Но такой политический курс вызывал определенное сопротивление большей части калмыцкой знати. Внутриполитические процессы в ханстве напрямую зависели от отношений представителей калмыцкой знати с Россией. Правительство стремилось консолидировать власть у калмыков в руках одного правителя, наделив его ханским званием. Однако отсутствие ханского ярлыка на власть от духовного лидера Далай-ламы VII делало статус и положение Дондук-Омбо полулегитимным в глазах калмыцкого общества. Именно после церемонии объявления грамоты императрицы Анна Иоанновны новый калмыцкий хан срочно занялся организацией своей миссии в Лхасу.

Введение. Тема участия и роли торгово-ремесленного населения в создании на землях Внутренней орды стационарных поселений не нашла достаточного отражения в оте­чественной историографии, хотя её изучение позволяет глубже познать многие процессы, происходившие в XIX в. на территории Западного Казахстана. С данной темой связаны вопросы формирования населения, российской политики на национальных окраинах, миграционная проблематика и др. Главная цель статьи ― показать вклад торгово-ремесленного переселенческого населения в процесс создания первых стационарных поселений в казахских кочевьях междуречья Волги и Урала, в этой связи ставятся задачи: выявить причины появления торгово-ремесленного населения на территории Внутренней орды, определить его национальный, сословный и профессиональный состав, проанализировать отношение к переселенцам со стороны казахского населения и властей и последствия переселенческого движения для развития региона. Результаты. Автором выявлены причины появления торгово-ремесленного населения на землях букеевских казахов, определены его национальный, сословный и профессиональный состав, проанализировано отношение к переселенцам со стороны местного отношения и властей и последствия переселенческого движения для развития региона. Преобладание среди переселенцев людей, занимающихся торговлей и ремесленной деятельностью, автор объясняет непривлекательностью для земледельческого населения степных пространств между Волгой и Уралом, в массе своей непригодных из-за своих природных свойств и климата для успешного культивирования земледельческой отрасли. По этой причине созданные на землях Внутренней киргизской орды поселения по роду занятий их жителей носили ярко выраженный характер торгово-ремесленных. К благоприятным условиям следует отнести и то, что казахская знать и казахское общество в целом проявляли заинтересованность в развитии торговли, в связи с чем принимались меры стимулирующего характера для привлечения торговцев, и отсутствие у кочевников своего профессионального слоя торговцев, что исключало, во всяком случае, на первых порах конкуренцию между старожильческим и пришлым населением. Автор отмечает, что высшее российское руководство не проявляло большого интереса к землям букеевских казахов, поскольку через них не проходили стратегически важные пути сообщения и ещё не были разведаны месторождения природных ископаемых, могущие быть использованными в промышленных целях. В XIX в. власти не стремились изменить уклад жизни букеевских казахов, и потому не видели необходимости в осуществлении мер по переводу их на оседлый образ жизни. По этой и другим причинам стационарных поселений было основано немного, а костяк их жителей составили переселенцы из других губерний. Среди основателей поселков преобладали торговцы-татары из Казанской губернии, которые были близки к казахам по языку и религии. Одним из важных следствий проникновения татар на территорию Внутренней киргизской орды стало усиление пропаганды ислама и укрепление его позиций среди казахского населения. Выводы. По результатам исследования автор приходит к выводу о том, что торговцы-переселенцы сыграли главную роль в создании и развитии оседлых поселений в XIX в. на территории Внутренней киргизской орды. Появление их на землях букеевских казахов не было связано с целенаправленной политикой российского руководства и буржуазии, а вызвано благоприятными условиями, сложившимися в данном регионе для торговой деятельности в XIX в. Торговцы и ремесленники положили начало созданию стационарных поселений на землях букеевских казахов, способствовали развитию торговли и ремесел, приобщению кочевников к данным занятиям и к оседлому образу жизни.

Введение. В настоящее время особую актуальность приобретают исследования различных сторон повседневной жизни людей, в том числе в период коренных преобразований. Для тувинского народа одним из самых важных событий, повлекшим изменения во всех сферах жизни, стало добровольное вхождение Тувы в состав СССР в октябре 1944 г. на правах автономной области. Эпицентром новой жизни стала столица — г. Кызыл. Цель данной статьи заключается в исследовании социально-бытовых условий жизни населения г. Кызыла в первое десятилетие после вхождения Тувы в состав СССР (середина 1940-х – начало 1960-х гг.). Материалы и методы. Научная ценность статьи заключается в том, что это первая попытка характеристики социально-бытовых условий, динамики качества жизни населения г. Кызыла с помощью привлечения разноплановых исторических источников. Материалы устной истории, периодическая печать, архивные документы, визуальные источники позволили наиболее детально и объективно отразить основные тенденции развития жилищного вопроса, охарактеризовать степень развитости благоустройства и санитарно-гигиенического состояния города, развития жилищно-коммунальных услуг. Результаты исследования показывают, что период середины 1940-х – начала 1960-х гг. стал временем кардинальных изменений в бытовой повседневности кызылчан. О позитивной динамике в решении жилищного вопроса говорит тот факт, что постепенно одноэтажные деревянные дома без крыш были заменены благоустроенными многоэтажными застройками. Улучшения наблюдались в коммунально-бытовом обслуживании населения, благоустройстве городской среды, поддержании санитарно-гигиенического состояния города. Среди основных проблем отметим хаотичную самовольную застройку города жилыми домами, частые наводнения и паводки, отсутствие зелени, несвоевременное сооружение водопроводной сети и канализации. Выводы. Анализ социально-бытовых условий жизни населения г. Кызыла в первое десятилетие после вхождения Тувы в состав СССР показал, что, несмотря на ряд проблем, городское пространство изменилось в позитивную сторону. Это было результатом не только действий со стороны власти, но и активного участия простых обывателей.

Введение. Статья содержит анализ личных имен и прозвищ («парных» и «домашних», или «вторых» имен) этнических тувинцев Монголии, которые являются одной из малоизученных актуальных проблем современной ономастики тувинского языка. В прозвищах хранится информация о прежней и современной культуре тувинцев зарубежья, в частности Монголии. Основной целью статьи является выявление официальных, а также «домашних» и «парных» имен, т. е. прозвищ, у тувинцев, проживающих в Западной Монголии. Данная научная статья может восполнить пробел в решении этой проблемы в тувинской ономастике. Материалы. Основой для анализа стали личные имена и прозвища, собранные автором во время полевых исследований в Баян-Ульгийский и Кобдоский (Ховдский) аймаки Монголии, где проживают этнические тувинцы. Результаты. Проанализировав личные имена и прозвищные наименования, автор пришел к выводу о том, что у тувинцев Западной Монголии в официальных документах записываются личные имена монгольско-тибетского происхождения, а в повседневной жизни используются так называемые «вторые» имена: ѳг аттары ‘домашние’ или кош аттар ‘парные имена’, которые указывают на историю, обычаи и традиции их предков. В качестве «домашних» и «парных» имен в прошлые годы давались как исконно тувинские, так и монгольско-тибетские имена, а в настоящее время к ним прибавились и личные имена с уменьшительно-ласкательным значением, что является новшеством в традиции имянаречения у тувинцев Монголии.

Данная статья посвящена уникальной коллекции Национального музея Республики Тыва — собранию фотодокументов его первого директора, краеведа, фотографа Владимира Петровича Ермолаева (1892–1982). Цель работы ― исследование истории поступления коллекции, ее систематизация с учетом тематики экспонатов, а также анализ проблем атрибуции и сохранения коллекции В. П. Ермолаева. Материалы. В статье раскрывается история создания коллекции В. П. Ермолаева. Фототека В. П. Ермолаева слагается из двух составляющих — фотографий и негативов (стеклянных и пленочных), насчитывающих более 4 000 единиц хранения. Она уникальна тем, что в ней представлены одни из самых ранних фотографий территории Тувы, фрагменты из жизни тувинского народа. Наиболее ранние снимки датируются 1913 г. Результаты. Авторами статьи представлены итоги систематизации коллекции по тематическому принципу. Фотографическое наследие В. П. Ермолаева отражает жизнь, быт феодальной Тувы, гражданскую войну, становление промышленности и транспорта, развитие культуры и искусства Тувинской народной республики (ТНР), участие ТНР в Великой Отечественной вой­не 1941–1945 гг. и т. д. Большое внимание уделено изучению истории поступления и формирования коллекции. Выводы. В результате исследования выявлено, что формирование огромного труда работ В. П. Ермолаева шло постепенно, в течение нескольких десятилетий. По результатам изучения музейной учетной документации и самих фотодокументов авторы пришли к выводу, что в фотодокументы В. П. Ермолаева входят не только негативы, но и альбомы с контрольными отпечатками и фотографиями, к большинству снимков автор дал собственные комментарии. Анализ проделанной работы позволяет сделать вывод, что В. П. Ермолаев был одним из первых исследователей, использовавших фотографию в качестве основного метода сбора информации и научного исследования социокультурного развития Тувы.

Введение. Синтаксис сложного предложения в языках алтайской языковой общности характеризуется наличием большого количества синонимических конструкций, которые на определенном этапе их изучения следует дифференцировать с целью, во-первых, выявления системообразующих оппозиций, во-вторых, определения вектора развития конкретной конструкции. Гипотеза исследования состоит в признании таких конструкций квазисинонимическими, т. е. не полными синонимами, различающимися теми или иными оттенками значения или стиля. В статье впервые в монголоведении предпринимается попытка дифференциации квазисинонимических полипредикативных конструкций со значением уступки. В современном бурятском языке уступительно-противительные отношения выражаются четырьмя разноструктурными конструкциями: с деепричастием на -бАшье, с частицами hаа и -шье, с уступительно-противительной скрепой аад, бифинитной конструкцией со скрепами на базе служебного глагола говорения гэ-. Материалы и методы. Материалом исследования послужили примеры из бурятских художественных произведений, размещенных в Электронном корпусе бурятского языка. Использование методов контекстного анализа, интроспекции и лингвистического эксперимента позволило вскрыть ранее не описанные дифференциальные признаки. Результаты. Нам удалось выявить разного рода семантические оттенки: принципиальная моносубъектность, расширенный временной интервал между событиями, осложнение модусным компонентом. Таким образом, дифференциация квазисинонимических конструкций способствует уточнению и нормированию отношений между ними.

Введение. Как для топонимов любого региона, географическая среда является первичной основой, на которой развились топонимы Тувы, но в данной статье автор изучает топонимы с иной семантикой, поэтому основной целью данного исследования является анализ топонимов с числительными, с уточнением лексического значения и этимологии его компонентов, вторичности или первичности возникновения топонимических метонимий, ареала распространения некоторых странствующих тюркских географических названий среди топонимов Тувы. Материалом для статьи послужили полевые материалы автора, собранные во время комплексных и диалектологических экспедиций с 1999 по 2018 годы, а также примеры, извлеченные из «Топонимического словаря Тувы» Б. К. Ондар. Результаты. На основе проведенного исследования автор приходит к выводу, что топонимах с числительными количественный показатель а) точно определяет число географических объектов, б) передает значение ʽнесколькоʼ, в) передает значение ʽмногоʼ, д) с неясным количественным показателем. В качестве первого компонента сложных топонимов выступают общетюркские числительные, за исключением сая ʽмиллионʼ, который заимствован из тибетского посредством монгольского языка, а вторыми компонентами являются общетюркские названия географических объектов, деревьев, а также незначительное число монголизмов или тюрко-монгольских слов, относящиеся к другим лексическим группам слов. Среди топонимов Тувы с числительными зафиксированы несколько странствующих тюркских географических названий, ареалом распространения которых являются Горный Алтай, Казахстан, Киргизия, Хакассия и Кавказские Минеральные Воды.

Введение. Эпос «Джангар» относится к героическому типу эпоса, представленного пятью циклами и двумя отдельными песнями. Цель ― анализ песен Багацохуровского цикла «Джангара» как раннего цикла, основанного на архаическом эпосе, ядерным образованием которого является сватовство героя. Методы. Выявленные мотивы матримониальных коллизий в сравнительно-типологическом анализе со сказаниями о сватовстве алтайцев, бурят и тувинцев, позволили определить инвариантные мотивы архаического эпоса, восходящие к мифологии и предшествующим эпическим традициям. Результаты. При исследовании выявлена роль тестя, который является хозяином водной стихии, чей образ восходит к «охотничьему» эпосу. Описание инвариантной роли тестя стало возможно с привлечением эпосов тюрко-монгольских народов Сибири, так как в калмыцкой эпической традиции данный образ представлен рудиментарно. Также выявлено, что в рассмотренных сказаниях, и тексты Багацохуровского цикла не исключение, суженой героя выступает представительница Водного мира, а соперниками, претендующими на суженую богатыря, выступают представители небесного происхождения. Мотивы поиска суженой в другом мире, передвижение Джангар-хана по другим мирам также демонстрирует архаичность цикла. Выводы. Песни Багацохуровского цикла основаны на инвариантном ядерном мотивном фонде архаического эпоса, как и эпос тюрко-монгольских народов Сибири, сравнение с которым проливает свет на многочисленные древние мотивы или же их рудименты, которые иначе объяснить и описать не представляется возможным. Возможное развитие данного цикла раскрывается в свете теории «первоначального ядра». Путем нарастания и «разбухания» ядерных тем и мотивов архаического эпоса стало возможно образование Багацохуровского цикла героического эпоса «Джангар». Трансформация архаических песен «Джангара» в классический героический эпос происходила в русле общих закономерностей развития эпического творчества.

Введение. Важной частью письменного наследия тибето-монгольского буддизма являются переводные сочинения, которые вошли в канонические своды — Ганджур и Данджур — и ритуальные сборники, а также распространялись как самостоятельные тексты. Одно из таких сочинений, широко представленных в монголоязычной литературной традиции, — «Сутра о восьми светоносных» (монг. Найман гэгээн, калм. Нәәмн гегән). Китайский оригинальный текст носит название «Сутра о восьми светоносных (букв. ‘солнечных’), проповеданная Буддой», или «Баянь-цзин» (кит. fó shuō tiāndì bā yáng shén zhòu jīng, сокращ. bāyáng jīng). Сутра относится к поджанру дхарани-сутр, имевших в буддизме Ваджраяны в первую очередь ритуальное предназначение, поскольку их начитывание сулило различные блага и устранение препятствий. Как правило, в тибетской традиции дхарани-сутры относились к слову Будды, однако на раннем этапе формирования буддийского канона на тибетском языке компиляторы, очевидно, следовали китайской традиции, в которой эта сутра считается апокрифической, поскольку в ней прослеживаются элементы даосизма и традиционных китайских верований. Несмотря на то, что она не вошла в каталог «Дэнкарма» и ранние рукописные издания Кагьюра ветви Тхемпангма, впоследствии сутра была включена в его ксилографические издания, а также в различные собрания канонических текстов. В книжной традиции монгольских народов аутентичность сутры не подвергалась сомнению, что подтверждают ее многочисленные рукописные и ксилографические списки, самые ранние из которых датируются периодом династии Юань (XIV в.). Также сутра входит в круг основных буддийских текстов, переведенных Зая-пандитой Намкай Джамцо с тибетского на ойратское «ясное письмо». Цель статьи — введение в научный оборот информации о публикации и истории изучения тибетских, уйгурских, монгольских и ойратских версий сочинения, а также об основных списках на монгольском, ойратском и тибетском языках в российских фондохранилищах. Привлечение тибетских и уйгурских переводов представляется необходимым, поскольку они использовались монгольскими переводчиками в ходе работы над текстом сутры. Задачи — поиск и выявление списков «Сутры о восьми светоносных» согласно данным каталогов. Основные методы исследования — метод источниковедческого анализа и поисковый. Выводы. Текст сутры, переведенный с оригинального китайского текста, представлен в тибето-монгольской литературной традиции, а также среди уйгурских переводов, двумя основными версиями, соотносимыми с ранним и поздним переводами. Кроме того, можно говорить об отличающейся от китайского оригинала тибетской редакции сутры, которая получила распространение и среди монгольских народов как ритуальный текст. Анализ данных каталогов монгольских и ойратских рукописей российских фондов показывает, что «Сутра о восьми светоносных» представлена большим количеством ксилографических и рукописных образцов на монгольском, ойратском и тибетском языках.

Янгутов Л. Е. Рец. на: Панчен-лама Лосанг Еше. Ламрим «Быстрый путь к всеведению»: обнаженное руководство по этапам пути просветления // пер. с тиб., коммент. и прил. А. В. Лощенкова. Улан-Удэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2018. 224 с. Oriental Studies. 2019;(4):728-731. DOI: 10.22162/2619-0990-2019-44-4-728-731.