Введение. Статья посвящена важному и содержательному периоду в истории не только двусторонних отношений между Россией и молодым Монгольским государством, но и становления нового регионального порядка в Восточной Азии. После крушения монархии в Китае и России во фронтирной зоне их соприкосновения образовался политический вакуум, который требовал пристального внимания и участия, чем и воспользовались Советы. Однако Соглашение об установлении дружественных отношений, заключенное в ноябре 1921 г., не следует рассматривать как некую точку отсчета, поскольку оно скорее претворяло уже имеющиеся договоренности, о которых и ведут речь авторы статьи. Исходя из этого целью настоящей статьи является на основе междисциплинарного подхода определить роль и значение тех документов (обращений, нот, писем и др.), которые до заключения Соглашения между РСФСР и Монголией об установлении дружественных отношений от 5 ноября 1921 г. определяли и формализовали внешнюю политику Советской России в регионе и обеспечивали ее присутствие на территории Внешней Монголии. Материалы и методы. В своей работе авторы опираются на материалы, хоть и известные широкой научной общественности посредством их публикации в различного рода сборниках советской эпохи, однако не рассматриваемые большинством исследователей в качестве важного инструмента обеспечения советских интересов на Дальнем Востоке. Таким образом, научная новизна выражается в представлении результатов изучения обращений, нот и писем сквозь призму знаний других гуманитарных наук — юриспруденции и политологии. В свою очередь данная позиция предопределила междисциплинарный характер настоящей статьи с опорой на исторические, юридические и политологические методы, а также с использованием дефиниций и категорий, применяемых в области международного права и международных отношений. С целью обеспечения более комфортного восприятия материала специалистами разных направлений он был разделен на две части. В первой части, которую и представляет настоящая статья, авторы сконцентрировали внимание на инструментарии исследования и его идеологической составляющей, а во второй части, оформленной в статью, готовящуюся к публикации в одном из следующих номеров журнала, ― конкретные инструменты обеспечения «экспорта революции». Выводы. Поскольку исследовательское внимание уделено письмам и обращениям советской и монгольской стороны, а также другим документам, именуемым преддоговорными и раскрывающим истинный смысл и идеологическую подоплеку обновленных взаимоотношений, авторы заявляют о выделении нескольких ключевых направлений для сотрудничества, наиболее важным из которых является двухстороннее взаимодействие, включающее в себя «экспорт идеологии» и соответствующие инструменты его обеспечения, в числе которых значились отмежевание от прежнего режима, поддержка антиколониальных настроений, обеспечение равноправия во внешнеполитических вопросах и совместная борьба с общим идеологическим врагом — мировым капитализмом.

Введение. Статья посвящена одной из малоизвестных страниц в истории Калмыцкого ханства — началу вооруженного противостояния казахов и каракалпаков с калмыцкими отрядами в 1723–1724 гг. Цель статьи — введение в научный оборот новых архивных сведений о периоде правления калмыцкого хана Церен-Дондука (1724–1735 гг.). Материалы и методы. Источниковой базой послужили материалы Национального архива Республики Калмыкия, хранящиеся в фонде И-36. В «Журнале по калмыцким делам» отложились донесения и рапорты астраханского губернатора А. П. Волынского «О происходивших между калмыцкими владельцами ссорах и междоусобиях». При работе с архивным материалом применялся историко-сравнительный метод, с помощью которого автор сопоставил хронику событий на основе совпадающих сведений, содержащихся во всех или в большинстве источников. Результаты. Начавшаяся калмыцкая междоусобица среди молодых владельцев за передел улусов в 1723 г., смерть хана Аюки в 1724 г. и неурегулированный вопрос о престолонаследии в ханстве создали условия для набегов казахов и каракалпаков на восточные окраины Калмыцкого ханства, расположенные в волго-яицком междуречье. Выводы. В условиях политической раздробленности в Калмыцком ханстве владельцы восточных улусов во главе с Дорджи Назаровым сумели оказать вооруженный отпор противнику. Узенинское сражение 1724 г. имело важные военные и политические последствия, поскольку разгром небольшого отряда казахов и каракалпаков показал, что захват калмыцких земель, даже в условиях отсутствия единства среди калмыцкой знати, является весьма нелегким делом. Однако этот небольшой локальный успех волжских калмыков не мог остановить дальнейшую экспансию казахов в восточном направлении.

Введение. Статья посвящена изучению раскладки окладных сборов у калмыков в XIX в. с точки зрения аймачных данных. Цели и задачи исследования. Целью настоящей статьи является анализ раскладки окладных сборов у калмыков на аймачном уровне. В соответствии с ней были выдвинуты следующие исследовательские задачи: установить принимавшиеся на аймачном уровне категории сборов, описать механизм аймачной раскладки, провести анализ средних значений окладных сборов по аймакам. Материалы и методы. Источниковой базой исследования послужили сведения о раскладке окладных сборов с калмыков южной части Малодербетовского улуса за 1882 г. Результаты. Раскладка, т. е. финансовый прием, предполагавший распределение общей суммы определенного вида доходов на совокупность объектов обложения, стала официально использоваться калмыцкими обществами во второй половине XIX в. Изученные материалы показали то, в каком виде она применялась калмыками на излете обязательных отношений, т. е. в 1880-е гг. Выводы. Калмыки-простолюдины выплачивали как установленные, так и не установленные Положением 1847 г. категории сборов. В число последних входили «темные» и хозяйственные сборы, а также сбор «на общественные нужды», пополнявший, по нашему мнению, улусный бюджет. Принцип раскладки в это время стал распространяться на всю сумму сборов. Аймачные сходы решали, какие семьи, из тех, что проходили по переписи как «окладные», не будут платить сборы, и делили всю сумму на две части. Одна часть раскладывалась на определенное число голов крупного рогатого скота, а другая выплачивалась каждой истинно окладной кибиткой по установленному сходом тарифу. Между аймаками существовала достаточно ощутимая разница в средних величинах сборов с одной кибитки. Данный показатель зависел, главным образом, от доли тех кибиток, что исключались аймачным сходом из оклада, и удельной величины «неофициальных» сборов в аймаке.

Введение. В статье исследуется малоизученный в исторической науке вопрос о масштабах распространения эпидемических заболеваний в калмыцких улусах в конце ХIХ – начале ХХ в. и методах борьбы с ними. По данной проблеме в опубликованной литературе имеются доклады, прозвучавшие на первом съезде астраханских врачей, в том числе работавших в калмыцких улусах в изучаемый период, в которых они поделились своим опытом и ценными наблюдениями. В немногочисленных работах историков данная проблема получила лишь фрагментарное упоминание. Цель и задачи. Целью исследования является подробный обзор эпидемических заболеваний в Калмыцкой степи Астраханской губернии в конце ХIХ – начале ХХ в. Материалы и методы. Исследование основано на применении комплекса общенаучных и конкретно-исторических методов. Соблюдение принципа историзма позволило авторам избежать модернизации изучаемых явлений более чем столетней давности, метод системного анализа и междисциплинарный подход дали возможность проанализировать конкретные события калмыцкой жизни как часть целостной картины. Источники. Исследование базируется в основном на материалах врачебного стола (отделения) Управления калмыцким народом, хранящихся в Национальном архиве Калмыкии. Данные источники впервые вводятся в научный оборот. Результаты. Несмотря на значительную отдаленность калмыцких кочевых хотонов от административных центров и врачебно-фельдшерских пунктов, медицинским работникам удавалось оперативно реагировать на возникновение эпидемических случаев. Основными действиями медицинских работников и административно-полицейского персонала, помимо лечения, являлись карантинные и дезинфекционные мероприятия, а также врачебный осмотр и наблюдение населения по значительному периметру вокруг эпидемического очага. Выводы. Анализ конкретного материала по проблеме показал широкую распространенность в калмыцких улусах эпидемических заболеваний, прежде всего тифа, оспы, кори, дифтерита и других, реже — холеры и чумы. Следует признать, что постоянное присутствие этих заболеваний в медицинской статистике Калмыцкой степи являлось свидетельством их эндемичности, объясняющейся целым рядом причин. 

Введение. В историографии истории Калмыкии советского периода имеется достаточно обширная литература, посвященная образованию и развитию национальной государственности. В ней основное внимание акцентируется на подготовительных и учредительных мероприятиях, создание экономической основы. Вопросы формирования территории и населения автономной области в отдельных трудах освещались лишь фрагментарно. Цель исследования — изучить приграничные проблемы Калмыкии с соседними губерниями, процесс миграции калмыцких дисперсных групп в автономную область. Для достижения цели решались следующие задачи: выяснялись причины трудности решения территориального устройства и границы области, пути и методы разрешения приграничных проблем, пути комплексной постановки проблем территориального устройства и миграционного процесса руководством Калмоблисполкома. Материалы и методы. Статья написана в основном на архивных материалах, многие из которых впервые введены в научный оборот. Автором при использовании источников применены методы компаративизма, источниковедческого анализа. Результаты. В соответствии с национальной политикой большевиков в 1920 г. советская власть октроировала калмыцкому народу национальную государственность в форме административной автономии на территории исторического ареала обитания — калмыцкой степи. С образованием автономии территория и ее границы были определены в соответствии с государственной политикой и без принципиальных разногласий с соседними губерниями. Миграция небольших калмыцких дисперсных групп в автономную область осуществлялась при поддержке государства и беспрепятственно, за исключением разногласий между Сальским окрисполкомом и Калмоблисполкомом по территориальному вопросу при рассмотрении переселения сальских калмыков. В конечном итоге затянувшиеся противоречия между ними привели к образованию в 1930 г. Калмыцкого района в Сальском округе Северо-Кавказского края. 

Введение. Восстановление автономий репрессированных народов в конце 1950-х гг. — важная веха в истории государственности данных этносов. Тем не менее по прошествии уже более 60 лет продолжает оставаться ряд вопросов, имеющих проблемный характер. Главный вопрос: можно ли трактовать восстановление автономий репрессированных народов Юга России в конце 1950-х гг. как реабилитацию? Материалы и методы. Исследование основано на ряде научных публикаций российской историографии, освещающих период восстановления автономий репрессированных народов, с использованием историко-генетического и историко-правового методов, а также анализа документов. Результаты. В статье рассмотрены следующие проблемные вопросы: сущность реабилитации репрессированных народов в советский период; политико-историческое содержание данного процесса; общие вопросы перио­дизации реабилитации репрессированных народов, а также конкретно в советский период; дискуссионные аспекты проблемы реабилитации репрессированных народов применительно к восстановлению автономий; современные политико-правовые аспекты, связанные с восстановлением автономий репрессированных народов Юга России в советский период. Выводы. В российской историографии наблюдается консенсус о характеристике периода восстановления автономий репрессированных народов как реабилитации, хотя и неполной. По мнению автора, следование принципу историзма предполагает рассмотрение данного периода в общем контексте всего советского периода реабилитации репрессированных народов, завершившегося принятием реабилитационных актов периода «перестройки». С 1992 г. начинается уже новый российский этап реабилитации. Относительно критики и устаревших норм Закона РСФСР «О реабилитации репрессированных народов» представляется, что фактически на федеральном уровне повестка его полной реализации с середины 1990-х гг. не актуализируется. Возможно, в будущем, если будет принят новый закон, в нем будет учтен опыт реабилитации всего советского периода, включая начальный этап конца 1950-х гг. В этой связи необходимы четкие политические и юридические оценки реабилитации репрессированных народов данного периода в историческом контексте.

Введение. Ускоренное развитие Дальнего Востока — один из главных приоритетов российской региональной политики 2010-х гг. Города и городские агломерации региона объявлены ключевыми опорными точками, с которыми правительство связывает экономический рост в этой части страны. В то же самое время, несмотря на усилия федеральной и региональной власти, процессы урбанизации в большинстве регионов Дальнего Востока все еще характеризуются кризисными явлениями. Цель исследования — анализ итогов советской урбанизации Амурской области и динамики урбанизационных процессов на территории региона в последние три десятилетия. Материалы и методы. Анализируя официальные статистические данные, а также нормативно-правовые акты национального, регионального и местного уровня, автор опирается на комплекс общенаучных методов, статистический метод, а также специальные методы исторического исследования, в частности проблемно-хронологический. Выводы. В 1990–2010-е гг. вся система городских поселений Амурской области пережила серьезный социально-экономический, инфраструктурный и демографический кризис. Уже в первой половине 1990-х гг. мы фиксируем ослабление урбанизационных процессов и отток населения из области. Они стали следствием реструктуризации и кризиса производств, ослабления государственной социальной политики, снижения инвестиций в инженерно-бытовое развитие территорий и решение жилищных проблем. В структуре городских поселений наибольшие изменения коснулись рабочих поселков, большая часть из которых утратила перспективы промышленного развития. В начале 2010-х гг. развитие городских поселений области все так же сдерживалось рядом экономических факторов (дефицит регионального бюджета и его зависимость от федеральных дотаций, продолжающийся производственный кризис большинства градообразующих предприятий). Крупные инфраструктурные проекты на территории области (строительство космодрома «Восточный», газопровода «Сила Сибири», нефтепровода «Восточная Сибирь — Тихий океан», создание территорий опережающего развития) в 2010-е гг. поддержали сеть городских поселений промышленного центра области. В то же время города и поселки на севере региона в результате кризиса проекта «БАМ» не получили ощутимых источников роста. К концу 2010-х гг. вследствие общего кризиса урбанизационных процессов в области сеть городских поселений региона приобрела все более линейные черты (вдоль линии Транссиба) с еще более выраженным очаговым расселением в районе областного центра — Благовещенска. 

Введение. Основываясь на исследованиях отечественных этнографов и собственных полевых материалах, автор впервые рассматривает особенности национальной одежды алтайцев с указанием изменений, которым она подверглась в современный период. Основной целью исследования является выявление трансформации национальной одежды алтайцев, произошедшей в конце XX – начале XXI вв. Материалом для исследования послужили данные полевых экспедиций, проведенных в Усть-Канском, Шебалинском и других районах Респуб­лики Алтай в 2017–2019 гг. Материалы в основном собирались методами анкетирования и устного опроса местного населения вышеназванных районов Республики Алтай. Результаты. Автором рассмотрена мужская и женская одежда, которая представлена, прежде всего, разными видами верхней одежды: овчинные шубы некей тон (букв. ‘шуба из шкуры с длинным, густым мехом’), акар тон (букв. ‘шуба из шкуры с густым, коротким мехом’), кыпту тон (букв. ‘шуба, отороченная матерчатой верхней выпушкой’), полушубок торток тон, безрукавки кöгÿспек, халаты чекпен. Дано описание шапок (тӱлкӱ бычкак бöрÿк, талбаҥ бöрÿк, киш бöрÿк, болчок бӧрӱк), которые носили мужчины и женщины, и обуви из камусов животных (бычкак öдÿк), кожи (кату / кöм öдÿк, чарык öдÿк, шири öдÿк), обязательным элементом которой является загнутый вверх носок. Рассмотрена женская свадебная и праздничная одежда: платья с широкими рукавами, манжеты которых полностью закрывали кисти рук, украшались пуговицами, бусами, орнаментом и надевались под длиннополой шелковой безрукавкой. Показано отличие традиционной и стилизованной женской длиннополой безрукавки чегедек, надеваемой поверх платья невесты во время свадебной церемонии. Чегедек имеет символическое значение и отражает переход девушки в статус замужней женщины; в статье раскрыты особенности техники его пошива. Описана нижняя одежда мужчин: рубашка простого покроя чамча, которую носили чаще всего навыпуск, поверх брюк штан из шерстяных и других тканей. Выводы. Одежда алтайцев претерпела изменения, но некоторые многовековые традиции сохраняются и в наши дни, так, например, при пошиве женского наряда сохранились рукава уштуктар и «крылья» канаттар. Наряду с этим, следует отметить, что не соблюдаются традиции выбора цветов одежды в зависимости от возраста и пола человека, изменилось размещение декора в национальной одежде. Утрата этнических черт в национальной одежде связана с широким распространением покупных тканей и пошивом одежды на заказ.

Целью исследования является определение влияния комплекса криогенных факторов (снег, лед, «вечная мерзлота», в целом — холод) на традиционные хозяйственные и социокультурные практики якутов, включая преференции, которые представители этноса научились извлекать из климатических условий зимнего времени. Материалы и методы. Работа подготовлена на основе анализа архивных данных и сведений, почерпнутых из научной литературы, а также полевых наблюдений. При интерпретации аккумулированных материалов автор опирался на комплекс методологического инструментария, важнейшими элементами которого стали социокультурный анализ, а также базовые принципы, заложенные в криософию и предполагающие анализ явлений «холодного мира» с точки зрения их ресурсного потенциала. Результаты. В статье показаны позиции низких температур и сопутствующих им явлений при выборе места для дислокации зимних поселений и планировке усадьбы, оказанное ими воздействие на архитектуру и функционал жилых и хозяйственных построек. Представлена характеристика практик использования глубокой заморозки при хранении продовольствия и приготовлении продуктов питания, использовании криогенных явлений и процессов в санитарно-гигиенических целях. Одновременно продемонстрировано значение «холодных» практик в хозяйственной деятельности. В частности, отмечено, что в земледелии и скотоводстве криогенные явления использовались для орошения сельскохозяйственных угодий, организации процесса кормления скота и обмолота зерна. Кроме того, благодаря особенностям климатического режима стал возможен целый спектр уникальных приемов, нашедших применение в рыболовном и охотничьем промыслах. При этом одним из важнейших результатов, полученных в ходе исследования, является подтвержденный конкретными примерами вывод о сознательном управлении якутами криогенными процессами в своей хозяйственной деятельности. На основании изложенного сделан вывод о том, что именно холоду в значительной мере обязан своим появлением целый комплекс элементов традиционной системы жизнеобеспечения якутского народа, в значительной мере сформировавший его наиболее репрезентативные этнокультурные характеристики.

Введение. В статье впервые исследуются актуальные проблемы сохранения бурятского языка, важной части этнокультурных процессов в Бурятии на региональных материалах СМИ 2010-х гг. Термин «этнокультурные процессы» понимается как часть современной истории того или иного этноса, реальное выражение развития идей нациестроительства, связанных и с сохранением родного языка. Материалы. На основании достоверных источников из СМИ, верифицированных полевыми и литературными материалами, выявлено, что этнокультурные процессы в Республике Бурятия в области сохранения языка титульной нации республики актуальны на всем протяжении постсоветского времени. Результаты. Рассмотрены дискуссионные вопросы: необходимость всеобуча, деятельность Буддийской традиционной сангхи России (БТСР), эффективность освоения субсидий из бюджета РФ, литературный язык и диалекты и др. Предпринимаемые государственные меры, которые на практике нередко носят формальный характер, инициатива общественных организаций, в первую очередь БТСР, способствуя сохранению языка на определенном уровне, не приводят к эффективному результату — процент владеющих бурятским языком падает, что вызвано также сменой поколений. «Перегибы» в вопросе всеобщего изучения языка в школе не безобидны и могут привести к дисбалансу в межнациональных отношениях в регионе. Кроме того, выявляются другие настораживающие тенденции: использование темы для спекулятивных деклараций определенных групп и как фона для проявлений трайбалистских умонастроений, борьба за получение субсидий и др. Для основной массы населения, в том числе части бурятского, сохранение языка в формате обязательного школьного обучения является нежелательной из-за малой эффективности его преподавания и небольшой востребованности в социуме. Выводы. Дискуссия, открытая СМИ, вынудила государственные органы Республики Бурятия  продолжить ее на «круглых столах» с участием государственных служащих, научных работников, общественности. Получены определенные положительные результаты: деятельность БТСР объективно оценена как эффективная, признана необходимость изучения, наряду с литературным языком, его диалектов и говоров, достигнут определенный консенсус между сторонами, который, возможно, позволит выйти этнокультурным процессам на новый уровень.

Целью статьи является историографический анализ исследований сочинений известного тибето-монгольского ученого Сумпа-кенпо Еше Пелджора, введение в оборот нового перевода первой части одной из его важных работ — «История Кукунора». Материалы и методы. Авторы статьи основываются на собрании сочинений сумбум (gsung ‘bum) Сумпа-кенпо, хранящемся в Центре восточных рукописей и ксилографов Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН. Результаты. «История Кукунора» (Mtsho sngon gyi lo rgyus) представляет собой текст из второго тома сумбума Сумпа-кенпо, состоит из четырех частей. В первой части автор критически анализирует две легенды о происхождении озера Кукунор, во второй — описывает религиозную и светскую историю Тибета и Кукунора с 1612 г. по 1786 г., в третьей — представляет географию Кукунора, в четвертой — описывает счастливую жизнь обитателей Кукунора. В начале 1970-х гг. «История Кукунора» переводилась на русский язык Б. Д. Дандароном. Однако в данном переводе много неточностей, разночтений, не идентифицированных имен собственных, географических названий и т. д. В связи с этим авторы статьи представляют свой перевод с тибетского языка первой части «Истории Кукунора» наряду с ее транслитерацией. В этой части своего труда Сумпа-кенпо критически анализирует древнюю легенду о происхождении озера Кукунор с использованием двух буддийских методов анализа: логических рассуждений и священных писаний. Дальнейшее изучение «Истории Кукунора» Сумпа-кенпо, ввод в научный оборот нового уточненного перевода текста имеет большое значение для изучения истории и культуры не только Тибета, но и монгольских народов.

Введение. Ладакхи — идиом, распространенный в основном на территории Ладакха (региона, до 2019 г. входившего в состав индийского штата Джамму и Кашмир), а также в районах Китая и Пакистана, граничащих с нынешним Ладакхом. Цель статьи — описание становления ладакхи как письменного языка и споров, которые вызывает этот непростой процесс как в самом Ладакхе, так и за его пределами. Материалы и методы. Материалом исследования послужили различные официальные материалы местной администрации Ладакха, научные публикации и  грамматические описания идиома ладакхи, а также интервью с жителями Ладакха. В 2010–2011 гг. были проведены полевые исследования в Ладакхе, основными методами которых были включенное наблюдение, анализ документальных источников и интервьюирование.  Результаты. Большинство ладакхцев считают тибетский и ладакхи одним языком и часто объединяют их лингвонимом «бхоти». С момента образования независимого княжества Ладакх в X в. доминирующим письменным языком здесь был классический тибетский, но для устных коммуникаций использовались и другие идиомы. Долгое время ладакхи существовал в качестве «низкого» языка в условиях диглоссии. Подавляющее большинство чиновников, работников сферы образования и буддийских лам Ладакха до сих пор полагают, что ладакхи — это не отдельный язык, а лишь устная форма классического тибетского, каковой ему и надлежит оставаться. А любые попытки письменной кодификации языка они воспринимают как посягательство на святыню, так как, по их мнению, тибетский язык был создан Тхонми Самбхотой для записи священных буддийских текстов и должен оставаться неизменным. Тем не менее за прошедшие сорок с лишним лет произошли значительные изменения. На ладакхи было создано несколько десятков книг, как оригинальных, так и переводных. Была предпринята попытка издавать на разговорном ладакхи журнал, а также был опубликован перевод второй суры Корана «Аль-Бакара». Вопрос о том, следует или не следует превращать ладакхи в полноценный письменный (литературный) язык, горячо обсуждается в сегодняшнем Ладакхе и за его пределами.

Введение. В башкирской спонтанной речи функционирует большое количество вербальных хезитативов, которые еще не описаны в теоретическом плане и нуждаются в многостороннем анализе, уточнении основных функций, определении коммуникативной роли и частоты употребления. Объектом исследования в данной статье выступает вербальный хезитатив ни / ней ‘это самое’, выполняющий в проблемных участках речепроизводства поисковую функцию при возникшей проблеме выбора конкретной речевой единицы. Цель исследования — анализ и выявление основных функций исследуемого хезитатива в процессе организации спонтанного дискурса. Материалы и методы. Исследование выполнено на материале полевых текстов, собранных в рамках научно-исследовательской работы «Создание корпуса диалектных текстов башкирского языка» и размещенных в текстологической базе диалектологического подфонда Машинного фонда башкирского языка (https://mfbl2.ru). Для исследования отобрано 209 диалектных текстов, в которых встречается исследуемый хезитатив. В данной базе всего зафиксировано 718 употреблений. Подбор примеров для анализа осуществлялся методом сплошной выборки. В исследовании применялись методы дискурсивного и контекстуального анализа, статистический метод. Результаты. В результате асемантизации основного значения вопросительное местоимение ни в спонтанной речи выполняет коммуникативную и прагматическую роль и начинает выступать в роли заполнителя хезитационнной паузы. Полифункциональность данного хезитатива подтверждается многочисленными примерами его употребления. В спонтанной речи вербальный хезитатив выполняет функцию хезитативную (поиск того или иного речевого элемента, соответствующего исходному замыслу речевой единицы), поисковую (заполнение пауз в процессе речепроизводства), дискурсивную (средство организации речи). Уникальность данного хезитатива в том, что в спонтанной речи он может заменить любое полнозначное слово, во избежание возникновения длительных пауз или обрыва высказывания. На основе анализируемого материала выявлены основные способы коррекции проблемного участка речепроизводства. Являясь характерным атрибутом именно спонтанной речи, хезитативы в качестве стилистического задания могут употребляться и в художественных произведениях, помогая раскрыть замысел автора — построить психологический портрет персонажа, передавая особенности его речи.

Введение. Цветообозначение как наиболее архаичный пласт лексики любого языка имеет ярко выраженную национально-культурную специфику и является важной составной частью языковой и лингвоцветовой картин мира. Целью данной статьи является анализ семантических особенностей цветообозначения улан ‘красный’ в калмыцком языке, а также способы его перевода на немецкий язык. Материалы и методы. Материалом исследования послужили калмыцкие сказки, записанные ученым Г. Й. Рамстедтом в 1903 г. во время научной экспедиции в калмыцкие степи Нижнего Поволжья. При анализе цветообозначения улан ‘красный’ автор использует как общенаучные методы, так и методы, используемые в лингвокультурологии: лингвокультурологический и концептуальный анализы фольклорного текста. Результаты. Роль цвета в мировосприятии у калмыков, как и у всех народов, многозначна. В текстах калмыцких сказок, записанных Г. Й. Рамстедтом, выявлено пять оттенков красного цвета. Лексема улан ‘красный’ имеет большей частью положительную семантику. При переводе на немецкий язык не всегда наблюдается полное совпадение смысла цветообозначения, что объясняется тем, что  цветообозначение вообще и обозначение красного цвета в частности помещается человеком в пространство национальной картины мира, в чем и находится объяснение некой амбивалентности представленного цвета. Выводы. Лексема улан ‘красный’ в первом номинативном значении обозначает цвет предмета: красный, алый, румяный и др. Она также обозначает прототипический цвет крови в калмыцком языке. Часто употребляется при описании масти животных. При переводе на немецкий язык ученый использует различные способы. Большей частью перевод зависит от ассоциативно-образного мышления и мировосприятия переводчика, а также от лексико-семантических и морфологических средств, характерных для калмыцкого и немецкого языка. Фольклорные тексты имеют особую структуру, поэтому от переводчика требуется внимательность и лингвистическая интуиция, чтобы не допустить неточности в передаче цветовой парадигмы, представленной в исходном тексте. Проблема перевода цветообозначений в тексте, в частности фольклорном, сложна для переводчика, так как он должен быть одновременно носителем лингвокультур двух народов.

Введение. В отечественной фольклористике исследователями уделялось и уделяется наибольшее внимание изучению формульной природы языка традиционной эпической поэзии. Сложению эпической песни способствовало широкое использование идентично построенных, стилистически однотипных описаний и ситуаций, которые называются «типическими местами» (loci communes). Цель и задачи. Цель статьи заключается в определении авторства сказителя разных песен Малодербетовского цикла «Джангара». Для достижения цели решены следующие задачи: выявлены типические места Малодербетовского цикла, проведен сравнительный анализ типических мест прологов изучаемого цикла, рассмотренны типические места с аналогичными общими местами из других циклов и репертуаров джангарчи. Метод. Для определения авторства неизвестного сказителя Малодербетовского цикла мы применили методику, разработанную в отечественной фольклористике П. Д. Уховым для паспортизации былин. Материалом исследования являются тексты песен «Джангара» Малодербетовского и Багацохуровского циклов, а также тексты из эпических репертуаров джангарчи Ээлян Овла, Мукебюна Басангова, Давы Шавалиева, Насанки Балдырова, Бадмы Обушинова. Выводы. Типические места разных песен Малодербетовского цикла — это идентично построенные, стилистически однотипные описания, в которых и синтаксическое построение предложений, и описываемые детали, и формы частей речи совпадают, что подтверждает принадлежность текстов одному и тому же сказителю. Наше мнение подтверждается приведенными примерами типических мест из других циклов, которые отличаются не только стилистически и композиционно, но и описаниями объектов, действий, составом участников пира, их местоположением, а также количеством и несоответствием последовательности строк. Эти различия типических мест объясняются тем, что сказители являются представителями разных эпических школ и исполняют эпос в той традиционной форме, в какой был усвоен от предшественников. Таким образом, мы пришли к выводу, что разные песни Малодербетовского цикла исполнены одним и тем же сказителем или его учениками, имена которых, к сожалению, остались в забвении.