Целью данной статьи является проведение исследования по проблеме повышения эффективности системы судоустройства и судопроизводства в Калмыцкой степи в начале XX в. На основе документальных источников, выявленных в фондах Национального архива Республики Калмыкия, был проведен анализ проектов реформирования системы судоустройства и судопроизводства в Калмыцкой степи в начале XX в. Микроисторическое исследование позволило детально рассмотреть мероприятия, предлагаемые заведующим калмыцким народом и съездом улусных попечителей, в рамках проектов по реформированию судебной системы в Калмыкии. Основное внимание уделяется интеграции Калмыцкой степи в правовую систему Российской империи, в ходе которой происходила девальвация статуса Зарго. В заключении автор делает вывод о том, что попытки по повышению эффективности в деятельности судебной системы Калмыкии имели место в начале XX в. и в основном носили реорганизационный характер, т. е. содержали предложения по организационной части, но в конечном итоге не затрагивали содержательную ее составляющую, т. е. не предусматривалась специальная подготовка, переподготовка и повышение квалификации кадров. Между тем, квалификация судей является одним из важнейших аспектов в осуществлении правосудия.

В статье рассматривается завершающий этап советского строительства в Калмыцкой степи. На основе новых концептуальных подходов освещаются особенности октроирования национально-государственного образования, первых классовых представительного и исполнительного органов государственной власти Калмыцкой автономной области. После окончания Гражданской войны в конце 1919 - начале 1920 гг. в Калмыцкой степи была полностью восстановлена советская власть и сформирована новая система местных органов управления. Благодаря активности сторонников большевиков и новой власти, а также существенной поддержке и помощи правительства и Наркомнаца РСФСР, в соответствии с национальной политикой Советского государства и Конституцией РСФСР в 1920 г. центральной властью страны была конституирована Калмыцкая автономная область. Учредительным съездом советов были сформированы областные государственные органы власти и управления, входившие в единую централизованную систему России. В соответствии с исторически сложившимся ареалом обитания калмыцкого населения было определено и административно-территориальное устройство автономной области. Калмыкия как национально-государственное образование приобрела статус субъекта РСФСР на принципах внутреннего территориального самоопределения.

Статья посвящена результатам изучения погребений с каменным инвентарем из курганных групп «Восточный Маныч». В данных курганных группах в начале 60-х гг. прошлого века в процессе спасательных работ в зоне строительства Чограйского водохранилища были раскопаны 329 курганов, содержавших 1 541 погребение, из которых 1 329, т. е. подавляющее большинство, датируются эпохой бронзы. К ямной культуре авторами раскопок отнесены 476 погребений, к катакомбной - 854 погребения. Работа проведена в рамках проекта по обработке результатов масштабных археологических работ, проведенных под руководством профессоров И. В. Синицына и У. Э. Эрдниева, переоценке раскопанных памятников и вводу в научный оборот тех аспектов изучения материалов курганных групп «Восточный Маныч», которые остаются до сих пор не изученными. Проведенное исследование выявило различные аспекты, связанные с культурно-хронологическими и половозрастными особенностями погребенных. Социальный статус погребенных также находит отражение в качественном составе каменного инвентаря. Наиболее ярко на материале изученных памятников проявилась профессиональная специализация ремесленников и мастеров.

Статья посвящена краткому рассмотрению тибетских традиционных музыкально-теоретических сочинений XI-XIX вв., а также исторических условий их возникновения. До настоящего времени история тибетской музыкальной культуры не находила подробного освещения в работах отечественных исследователей. Автор статьи, опираясь на результаты научных изысканий европейских, китайских и тибетских исследователей, а также приняв за основу личный опыт работы с тибетскими музыкально-теоретическими сочинениями, попытался представить в статье общую характеристику данных письменных источников. В статье описаны основные особенности тибетской традиционной музыкальной культуры, определено место музыкального искусства в системе тибетских традиционных наук, дан обзор известных современной науке тибетских сочинений по теории музыки, написанных в XI-XIX вв. Несмотря на то, что тибетские музыкально-теоретические сочинения не играли значительной роли в традиционной системе образования и часто представляли собой разделы многотомных трудов энциклопедического характера, заключенная в них информация по теории музыки и музыкальной практике, философии музыки и музыкальному образованию достаточно обширна. Информационный потенциал этих источников сравнительно велик, их изучение может внести значительный вклад в исследование истории развития тибетской музыкальной культуры. Автор выражает надежду, что данная статья поможет привлечь внимание отечественных ученых к проблеме исследования тибетской теории музыки и музыкально-теоретических сочинений.

В данной работе анализируются такие важные составляющие материальной культуры чеченцев в XVIII в., как одежда, обувь, пища, ювелирное искусство и кустарные промыслы. В рассматриваемое время одежда чеченцев имела много общекавказских черт и в то же время обладала сугубо локальными специфическими свойствами (признаками), отвечавшими нравственным, бытовым и эстетическим вкусам чеченцев (черкески, бешметы, халаты, рубашки из холста, бязи или шелковой ткани, штаны с кожаными штрипками из холста, кожаные пояса с бляшкой и т. д.). Наиболее распространенной верхней плечевой одеждой у чеченцев являлась бурка, а также головные уборы, которые они носили по сезону. Обувь имела много общего с обувью народов Северного Кавказа. Одежда чеченских женщин, несмотря на некоторые локальные особенности, также имела много общих элементов с одеждой женщин Северного Кавказа и т. д. О материальной культуре чеченцев XVIII в. также свидетельствуют предметы высокого ювелирного искусства и ремесленного производства, существование у них ткацкого и кожевенного производства, отлаженные торгово-экономические связи с восточными и европейскими странами. Пища чеченцев, их основные блюда на протяжении длительного времени, несмотря на определенные изменения в их быте, оставались стабильными и не претерпели больших изменений.

Целью данной статьи является на основе изучения архивных материалов, выявленных в фондах Национального архива Республики Калмыкия, и опубликованных источников определение роли попечительской администрации в становлении и развитии этнографической науки в Калмыцкой степи во второй половине XIX в. Автор акцентирует внимание на том, что рост интереса к национальным окраинам был обусловлен ростом темпов экономического развития государства. Приводится анализ содержательной части инструментария и описание его внешнего вида. Обстоятельно рассматривается роль губернской власти, центрального аппарата калмыцкого национального управления и Петровского общества исследователей Астраханского края в деле сохранения самобытности и идентичности калмыцкого народа. В ходе исследования автором был сделан вывод о том, что попечительская администрация выступила своеобразным посредником между научным сообществом и калмыцким населением, способствуя сбору этнографического материала и в конечном итоге становлению этнографической науки Калмыкии. В указанный период иные способы сбора полевого материала были очень затруднительны в связи с отсутствием развитой системы транспортной и социальной инфраструктуры.

В статье исследуются вопросы этногенеза и этнической принадлежности средневековой общности байырку, занимавшей видное место в составе тюркского племенного объединения теле. Их изучение достигло своего пика в середине прошлого столетия, однако у исследователей до сих пор не сложилось единого мнения по данному вопросу. Суммарный, максимально объективный и непредвзятый анализ сообщений древнетюркских и особенно китайских источников о том, что байырку управлялись вождями эльтеберами и иркинами, племена теле (включая байырку) генетически близки к туцзюэ (тюркам-тукю), язык байырку мало отличался от языка теле и, следовательно, от языка туцзюэ, больше говорят о тюркском происхождении байырку. Об этом свидетельствует и тот факт, что в период существования тюркских каганатов монгольского этноса еще не было. Появившиеся после разгрома жужаней монголы только начинали складываться в этнос в труднодоступном районе правобережья Эргунэ (Аргуни) в местности Эргунэ-кун. Формирование и становление байырку произошло на восточной стороне Байкала. Начавшаяся предположительно в конце I тыс. н. э. монголизация территории привела к всестороннему изменению этнического облика байырку и их постепенному вхождению в состав монгольских этносов. Далекие потомки байырку, называющиеся старыми баргутами, обитают ныне на северо-востоке КНР.

Использование зеркал в ритуальных практиках, а также многообразие художественных образов зеркала и связанных с ним мотивов, распространенных в фольклорно-этнографической традиции многих народов, оказали очевидное влияние на статус зеркала как знака. Цель предлагаемой статьи состоит в аргументированном анализе проблемы семиотических особенностей образа зеркала-символа, определившего его полифункциональную и полисемантическую роль в религиозно-мифологических представлениях осетин. Семиотический метод исследования, использованный в статье, позволил рассмотреть образ зеркала как носителя множества значений в обрядово-ритуальном комплексе осетин. В основе исследования использована также методологическая база, определяемая принципами структурно-семантического анализа этнографических описаний и фольклорных текстов, с элементами сравнения и сопоставления, что значительно расширяет возможности междисциплинарных исследований. В результате анализа удалось раскрыть амбивалентную природу зеркал и особенности их семиотической потенции, являющейся стимулятором мифологического воображения. При использовании материалов полевых исследований удалось рассмотреть свойство трансцендентности народного миропонимания, связанное с мифологемой зеркала, а также мифологические представления о зеркале как символе женского начала, выражающиеся в вере в репродуцирующую силу предмета и определяющие его роль в свадебной обрядности. В работе также проанализирована прототипичность зеркала по отношению к различным волшебным «оптическим приборам» с обоснованием их знакового характера и семиотической природы. Резюмируя предлагаемое исследование, логично заключить, что разнообразие фольклорных жанров, включающих мотив зеркала, а также его активное использование в обрядово-ритуальном комплексе позволяют сделать вывод о значительной роли данной мифологемы в знаковой системе традиционной культуры осетин.

В настоящее время феномен ревитализации шаманизма в России, в том числе и среди бурят, объясняется как общими социокультурными факторами, такими как состояние аномии всего постсоветского общества и возрождение на этом фоне интереса к традиционным практикам, так и чисто политическими причинами, среди которых особо отмечают либерализацию религиозной политики, помноженную на ситуативную слабость государственных институтов. В данной статье анализируется рост популярности шаманизма среди бурят Китая, схожая культура которых оказалась не затронутой столь масштабными политическими реформами, но традиционный шаманизм которых при этом также переживает в настоящее время определенный подъем. На основе анализа особенностей протекания данного процесса и современного положения шаманов у бурят Китая выдвигается предположение о том, что основной движущей силой ревитализации традиционных форм религии являются все-таки социальные факторы, в то время как политические перемены обуславливают лишь различия в преобладающем направлении и интенсивности протекания подобных процессов.

В статье рассматриваются заимствования из тюркских языков и их освоение в кадарском, проникшие в данный диалект даргинского языка в результате различных тюркско-кадарских контактов. Тесные связи кадарцев с носителями кумыкского языка привели к заимствованию их обычаев, традиций, лексики и словообразовательных особенностей. Лексические заимствования из кумыкского языка имеют значительные фонетические, морфологические и семантические особенности в кадарском диалекте, чем тюркизмы в лексике даргинского языка. Авторы статьи исследуют пути проникновения тюркизмов в кадарский диалект. Целью исследования является синхронное описание различных способов фонетической, морфологической, лексической ассимиляций этих заимствований в одном из диалектов даргинского языка. Объектом исследования является полевой материал, собранный в ходе бесед с жителями кадарской территории. Предметом исследования является дискурсивный анализ процесса заимствования тюркизмов в кадарский диалект. Методы аналитической обработки материала: структурный, функциональный, прагматический, дискурсивный анализы. Авторы статьи описывают процессы ассимиляции тюркских заимствований и их особенности. Результаты научных исследований тюркизмов в кадарском диалекте даргинского языка публикуются впервые и могут быть полезны, как при составлении диалектологического и этимологического словарей, так и изучении даргинской диалектологии в целом.

В данной работе автор формирует фитонимический портрет растения звездчатка средняя (мокрица) в финно-пермских языках - ветви финно-угорских языков, исключающей угорские языки. Рассматриваются все известные народные названия звездчатки средней в этих языках (около пятидесяти фитонимов), изучается происхождение этих названий, а также вопросы номинации звездчатки (мокрицы). Большинство рассматриваемых названий функционирует в прибалтийско-финских языках. Звездчатка средняя является злостным сорняком, но она также используется человеком в лекарственных целях, а также на корм скоту и домашней птице. Все это отражено в названиях растения. В основе некоторых названий звездчатки лежат другие свойства самого растения: его излюбленные места произрастания (в сырых тенистых местах в огородах, парках, недалеко от человеческого жилья, на полях, вдоль дорог, по берегам водоемов, канав и на пустошах), форма всего растения и его цветка, внешняя схожесть с другими растениями.

Фольклор представляет собой важный сегмент языковой картины мира и является частью культуры любого народа. Паремиологические единицы не являются новым объектом исследований в лингвистике. Они изучались в различных аспектах, что обусловлено их сложной знаковой природой и этнокультурным своеобразием. Но вопрос о размежевании терминов «пословица» и «поговорка» в современной лингвистике до сих пор остается дискуссионным. Статья посвящена проблеме разграничения пословицы и поговорки и определения их лингвистического статуса. Паремиологические единицы могут быть включены и в параметр широкого понимания фразеологии. Исследователями не раз отмечалось, что пословицы и поговорки являются основным источником фразеологизмов, которые часто образуются в результате редукции паремий. В основе лингвистического разграничения пословиц и поговорок лежат семантический, синтаксический критерии, критерий наличия / отсутствия образного значения. Акцентируется внимание на междисциплинарном характере паремий. В статье показано разнообразие точек зрения на представленную проблему, описаны основные признаки пословиц и поговорок, осуществлена попытка выявления сходства и различия в структуре и функций этих понятий. Определено, что пословиц и поговорки являются близкими, но не тождественными единицами.

В статье рассматриваются локальные превербы, подверженные десемантизации и выступающие в переносном значении. Несмотря на то, что все локальные превербы представляют собой лексически значимые элементы, семантикой конкретизации места, состояния (или же направления действия) в большей степени наделены локальные превербы конкретного характера. Это связано с тем, что подобные превербы этимологически прозрачны и связь их с исходным словом прослеживается отчетливо. Абстрактные превербы, напротив, обладают достаточно общим значением. В их состав, наряду с локальными превербами прозрачной этимологии, также входят превербные образования, утратившие первоначальную связь с исходным словом. Это во многом предопределяет их частое употребление в переносном значении. В статье отмечается, что за счет десемантизации семантический потенциал локальных превербов значительно увеличивается. При этом, как показывает фактический материал, десемантизация проявляется как у образований с одним и тем же локальным превербом и глагольной основой, так и у образований с разными локальными превербами и основами глагола. Локальный преверб в данной функции выступает в глагольной основе в качестве словообразовательного форманта.

Статья посвящена описанию композитов-наречий в бесписьменном чамалинском языке, что необходимо для дальнейшего выяснения состава лексики языка. Исследование отвечает главной задаче сегодняшнего дня - описанию бесписьменных языков малочисленных народов, находящихся под угрозой исчезновения, в данном конкретном случае - описанию сложных наречий чамалинского языка. Дается классификация грамматических групп композитов-наречий, системный анализ способов их образования, определение их значения и характеристика семантических признаков. Во введении сделан небольшой экскурс в уникальный этноязыковой мир Дагестана, где на относительно небольшой территории в 50 тыс. км2 с населением, едва превышающим 2 млн. человек, в течение тысячелетий функционирует более тридцати народностей, говорящих на разных языках. Важно отметить, что многоязычие - исторически сложившаяся объективная реальность Дагестана. И данность эта примечательна тем, что создаёт условия и проблемы исключительного порядка, требующие к себе неординарного и щепетильного отношения.

В статье описывается падежная парадигма классического монгольского языка на материале монгольских версий «Повести о царевиче Манибадре» ¬- одного из известных памятников буддийской переводной литературы. Для анализа привлечены шесть текстов на монгольском письме: пять рукописных версий «Повести…» и один текст из ксилографического издания Ганджура из хранилищ г. Санкт-Петербурга и г. Улан-Батора. На материале указанных текстов рассмотрена падежная парадигма классического монгольского языка, включающая девять падежей: именительный, родительный, винительный, дательно-местный, местный, орудный, исходный, совместный и соединительный. В статье приводятся основные значения и синтаксические функции падежей, снабженные примерами из текстов «Повести…». Также описаны особенности использования падежных форм в рассматриваемых текстах: в частности, в каноническом тексте КГ из Ганджура отмечается использование формантов родительного (-i) и дательно-местного (-da / -ta) падежей, характерных для текстов более раннего периода, а также активное применение местного падежа, который в классическом языке становится менее употребительным. Подобные примеры позволяют нам сделать предположение о том, что текст КГ был составлен раньше других привлеченных текстов, вероятнее всего, на рубеже XVI-XVII вв., когда только устанавливались нормы классического монгольского языка. Кроме того, в статье приводятся примеры из текстов «Повести…», являющихся переводами с тибетского, которые характеризуют использованную монгольскими переводчиками технику дословного перевода, а именно: следование тибетскому синтаксису и морфологии.

Статья посвящена исследованию особенностей разговорного стиля на материале калмыцких сказок, записанных финским ученым Г. Й. Рамстедтом. Целью данной работы является выявление элементов разговорного стиля на материале фольклорного текста. Актуальность изучения данной проблематики обусловлена тем, что лингвистические и стилистические аспекты разговорного стиля как в фольклорных текстах, так и в разговорной калмыцкой речи в целом практически не изучены. На примере записей сказок в фонетической транскрипции Г. Й. Рамстедта рассмотрены фонетические, лексико-фразеологические, морфологические и синтаксические нормы, присущие разговорному стилю калмыцкого языка. Фольклорный текст насыщен элементами, характерными для разговорного стиля на всех уровнях системы калмыцкого языка: эллипсис гласных и согласных звуков, функционирование просторечной лексики и фразеологизмов, междометий, неполные предложения, парцелляции и и т. д. В результате анализа материала исследования можно сделать следующие выводы: 1) порождение сказочного текста обладает низкой степенью спонтанности; 2) сказывание сказки насыщено элементами, характерными для разговорного стиля на всех уровнях системы калмыцкого языка: эллипсис гласных и согласных звуков, функционирование просторечной лексики и фразеологизмов, междометий, неполные предложения, парцелляции и мн. др.; 3) информанты являются носителями дербетского говора.

В статье на основе малоизвестных опубликованных и архивных материалов рассматривается взаимодействие российских монголоведов с представителями бурятской интеллигенции как важная составляющая динамично развивавшегося в начале XX в. монголоведного направления в востоковедении. Богатое эпистолярное наследие В. Л. Котвича и Ц. Жамцарано служит подтверждением важности подобного взаимодействия в изучении монгольских народов. Выдержки из их писем также указывают и на научные контакты последнего с другими российскими востоковедами: Б. Я. Владимирцовым, А. Д. Рудневым, С. Ф. Ольденбургом.

В статье представлен анализ нового вида учебного курса, который синтезирует методики и достижения региональных исследований и региональной географии, культурных и кросс-культурных исследований и коммуникаций, востоковедения, исследований цивилизации, изучения и преподавания языка. Курс является частью широкой программы изучения арабского языка, разработанной и введенной в НИУ ВШЭ (г. Санкт-Петербург). Спецкурс требует предварительного прохождения базового курса арабского языка. Данное исследование направлено на анализ результатов года изучения данного курса. Мы также ставим целью оценить достоинства и недостатки аспектов курса, принимая во внимание особенности учебной деятельности, знание языка, базовый словарь и сравнительный анализ нескольких подобных курсов.

В работе впервые на материале осетинской сказочной прозы (волшебных сказок) рассматривается передача в переводе национального своеобразия исходного текста. Выразителем национальной специфики в фольклорном тексте являются (помимо поговорок, пословиц, фразеологизмов, междометий) слова-реалии. К словам-реалиям обычно относят имена собственные, названия праздников, обычаев, блюд, напитков, одежды, танцев, сказочных и мифологических персонажей и др., т. е.  слова, имеющие в своей основе этнокультурную специфику. В работе рассматриваются случаи использования в фольклорном тексте частичных и полных слов-реалий, способы их передачи на язык перевода, выявляются наиболее оптимальные решения для сохранения национального колорита переводимого текста. В частности, на основе сравнительно-сопоставительного анализа параллельных разноязычных текстов рассматриваются способы транскрибированной / транслитерированной передачи, аналоговой замены, описательного и калькированного перевода рассматриваемых лексических единиц. В ходе исследования установлено, что при использовании механического воспроизведения в переводе слов, отражающих национально-культурную специфику переводимого текста, и этнографического комментария достигается оптимальное переводческое решение поставленной цели. Для преодоления культурного барьера переводчики используют метод аналоговой замены - замена исходных единиц их аналогами в переводящем языке - и описательный перевод (или разъясняющий перевод) - раскрытие смысла слова-реалии. Данные способы перевода безэквивалентной лексики стирают национальный колорит, но позволяют передать денотативное содержание реалии. Редки случаи использования в переводе волшебных сказок пословного перевода частей, составляющих иноязычную реалию. Калькирование позволяет переводчикам избежать излишней экзотики при передаче национальных образов подлинника.

Статья посвящена изучению бытовых сказок. Давая определение бытовой сказки, автор пересматривает суждение фольклористической науки в отношении термина «новеллистическая сказка», также применяемого к бытовым сказкам, в которых преобладают сюжеты о приключениях отдельных сказочных персонажей, поскольку по своей жанровой модификации новеллистическая сказка не подходит к данному роду народной прозы. Также проводится научный анализ теоретических исследований по бытовым сказкам и дается соответствующая оценка трудам предшественников (А. З. Холаева, А. И. Караевой, Ф. А. Урусбиевой и др.). Впервые в национальной фольклористике осуществлена внутрижанровая тематическая классификация карачаево-балкарской бытовой сказки, представляющей собой богатейшее наследие устной словесности народа. В ней выделяются: 1) семейно-бытовые сказки (о семейных отношениях, женщинах, измене, коварстве и любви); 2) сказки о падишахах, султанах, князьях и баях; 3) сказки о мудрости, сообразительности и находчивости пастуха; 4) сказки о ведьмах обур, шайтанах, лешем Агач Киши и т. д.; 5) легендарные сказки о пророках и исторических личностях; 6) юмористические сказки, куда входят и произведения о муллах; 7) сказки на тему морали в быту, семье и общине; 8) сказки о предметном мире и происхождении домашней пищи. Изучение более ста текстов позволило сделать вывод, что их сюжетные особенности дают ясное представление о принадлежности каждого произведения к определенному поджанру. Значительное место в них отводится мотивам о семье, любви, вражде и мести в рамках сельской общины, а также теме морали и обличению представителей духовенства. Анализ обширного материала по карачаево-балкарским народным сказкам в сопоставлении с произведениями восточных, тюркских и кавказских народов выявил не только сходства сюжетов и мотивов, но и национальное своеобразие рассмотренных текстов.

Сказка является одним из основных жанров устного народного творчества. Наряду с эпосом, мифами, преданиями и пословицами, сказки являются частью многовековой духовной культуры калмыков. Зафиксированные тексты, сведения о рассказчиках и устные воспоминания пожилых людей свидетельствуют о том, что сказка бытовала повсеместно. Рассказыванию сказок обучались у пожилых родственников или друг у друга. Выбор темы данного исследования обусловлен малой степенью изученности жанра бытовой сказки в калмыцкой фольклористике, хотя, как показывает история собирания и изучения калмыцкой сказки, тексты их начали фиксироваться собирателями достаточно давно. Жанр бытовой сказки в калмыцкой фольклористике до сих пор не был предметом специального изучения, несмотря на то, что бытовые сказки относятся к одному из наиболее высокохудожественных образцов фольклора. Они имеют отчетливо выраженную специфику, проявляющуюся в особенностях сюжетов, системе образов и персонажей, своеобразии художественно­-изобразительных средств. К настоящему времени у калмыков накоплен обширный материал по сказочному творчеству. Часть его опубликована в различных изданиях, еще более значительная часть хранится в научных рукописных фондах Калмыцкого института гуманитарных исследований РАН. Обращение к данной теме исследования связано с тем, что калмыцкими фольклористами создается «Свод калмыцкого фольклора», куда войдут лучшие образцы народного творчества, в том числе и бытовые сказки.

В статье рассматриваются вопросы истории средневековой монгольской литературы, основу которой составляют переводные письменные памятники. Автор на основе текстологического анализа сравнивает два монгольских перевода известного буддийского памятника «Сутра о мудрости и глупости». Авторами этих переводов являются известные монгольские литераторы XVII-XVIII вв. Ширээт-гуши-цорджи (конец XVI - начало XVII в.) и Тойн-гуши (начало XVII в.). Примечательно, что каждый из авторов придерживался своей техники перевода, первый - смыслового, второй - дословного. Результаты анализа открывают перспективы дальнейших типологических исследований истории зарождения и бытования буддийской литературы у монгольских народов.

Статья посвящена описанию буддийского текста класса gso-sbyong, обнаруженного в Западной Монголии, под названием «Bacaq barixu yosun orošibo», в сравнении с традицией домашних молений калмыков. Ойратская рукопись руководства посвящена описанию буддийского однодневного махаянского обета «мацг», который могли принимать как миряне, так и монахи. В тексте описываются рекомендации к подготовке и принятию этого обета, и приводится перечень запретов для тех, кто уже его принял. Человек, принимающий обет, обязан воздержаться от восьми неблагих действий: 1) не отнимать жизнь у живого существа; 2) не брать того, что не отдали; 3) не порождать вожделения и нечистого поведения; 4) не говорить ложных слов; 5) не принимать одурманивающие средства; 6) не развлекаться, а также не украшать и не умащать свое тело; 7) не пребывать без надобности на высоких и больших тронах (сидениях); 8) не принимать послеполуденной пищи. Обет «мацг» можно было получать не только у духовных лиц, но и у мирян, принявших пять мирских обетов (калм. увшин самнр). Согласно данным исторических источников, основы данной традиции принятия однодневного обета были заложены в XVII в. Зая-пандитой Огторгуйн Далаем. Кроме того, автором сделана попытка проанализировать некоторые языковые особенности ойратского текста, представляющего собой, по всей вероятности, перевод с тибетского.

В статье впервые в контексте общественно-философских исканий северокавказской просветительской мысли 80-90-х гг. XIX в. рассматривается поэтическая реализация в программном сборнике «Осетинская лира» («Ирон фандыр») К. Л. Хетагурова идей народнической теории П. Л. Лаврова. Цель работы состоит в аргументированном доказательстве того, что постулаты русского социолога, философа и публициста относительно «неоплатного долга» интеллигенции народу были восприняты классиком осетинской литературы как личный нравственный и художественно-философский императив. В исследовании использованы сравнительно-сопоставительный и герменевтико-интерпретационный методы, позволяющие осмыслить в синтезе элементы внетекстовой реальности и характерные особенности поэтики стихотворного текста. Анализ ряда произведений сборника в аспекте последовательного отражения в них различных состояний «критической мысли», выведенных в трудах идеолога русского народничества, позволил маркировать эти тексты как определенным образом структурированное семантико-мотивационное единство. Ступенчатость перехода от одного типа сознания к другому (в «Раздумье» - мысль «оправдывающаяся», в состоянии бездействия сетующая на оторванность от «почвы»; в «Надежде» -мысль активная, нацеленная на развитие духовно-творческого начала, на процесс слияния индивида с этносом; в стихотворении «Если бы…» - мысль ищущая, динамичная, на уровне мечты-идеи выходящая к синтезу «своего», национального и универсального, общечеловеческого) способствует постижению важнейших фрагментов художественной картины мира поэта, позиционировавшего себя как гражданин мира. Ядром же этой композиционно-смысловой общности является идея «оплаты долга» народу, со всей определенностью сформулированная К. Л. Хетагуровым в программном стихотворении «Заповедь». Автором предложены новые интерпретационные подходы к микроциклу, специфицированному во внутренней структуре сборника «Осетинская лира», что дало возможность скорректировать интонационно-смысловые акценты в традиционном и более позднем прочтении стихотворений указанного ряда в ракурсе переноса внимания в них с социального аспекта на фактор личностного развития, различных фаз роста индивидуального и общественного сознания.

Семья является основным институтом социализации и воспитания детей. Значимость родителей и семьи освещается в трудах известных ученых прошлого и современности. По мнению исследователей, воспринятые в родительской семье образцы поведения воспроизводятся в собственном поведении и построении социальных контактов. По результатам опроса, проведенного автором в школах Республики Калмыкия в 2015 г., рассматривается оценка подростками основных аспектов жизнедеятельности родительской семьи. Наибольшее одобрение родительских моделей поведения подростки выражают в таких сферах, как отношение к пожилым родителям, отношения с друзьями и отношение к своей работе. Наименьшую поддержку у подростков находят такие сферы, как взаимоотношения между родителями и организация свободного времени. Анализ ответов детей в зависимости от пола, места проживания и национальности показывает, что оценка подростков таких сфер, как организация свободного времени родителями и распределение домашней работы между родителями, зависит от пола и места проживания. Влияние национальности респондентов обнаружено в оценке воспитательных стратегий, принятых в семье. Сравнение результатов исследований, проведенных в 2004 и 2015 гг., свидетельствует о том, что наиболее одобряемыми со стороны детей аспектами жизнедеятельности семьи остаются «отношение к пожилым родителям» и «отношение к работе». Заметные изменения наблюдаются в оценке организации свободного времени родителями: возросла доля детей, удовлетворенных тем, как родители проводят свободное время.

Рец. на: Фольклор анатолийских осетин: сборник фольклорных текстов / Сост. и авторы переводов
Д. В. Сокаева, Е. Б. Дзапарова. Владикавказ: ИПЦ СОИГСИ ВНЦ РАН и РСО-А,
2015. 80 с