Введение. В предлагаемой статье рассматривается роль Персии, Российской империи, Великобритании и Хивинского ханства в политических отношениях вокруг туркмен на западе Центрально-Азиатского региона. Особое место отведено анализу динамики урегулирования российско-персидских отношений по вопросу о туркменских владениях в первой половине XIX в. Фактически туркмены не имели централизованной системы управления и представляли собой множество родственных и противоборствующих племен, каждое из которых стремилось сохранить свой традиционный уклад жизни. Согласованные действия туркмен прослеживаются лишь в периоды персидской агрессии. Поэтому цель настоящей статьи состоит в рассмотрении истории туркмен указанного периода в контексте борьбы за сохранение независимости от региональных и мировых держав. Материалы и методы. Аналитика статьи основывается на многоплановой ираноязычной, русскоязычной и англоязычной источниковой базе, характеризующей дипломатические отношения в регионе и роль в них туркменских племен. Эти источники анализируются в статье с позиции выявления роли туркмен в российско-иранских отношениях, что делается в современной исторической науке впервые. Заявленные источники обусловили использование следующих исследовательских методов: критика и анализ письменных источников, анализ явлений и синтез полученных результатов, индукцию и дедукцию, которые дают возможность сформировать общее представление о международных отношениях в Закаспийском субрегионе Центральной Азии и исследовать роль и место туркмен в региональной геополитике. Специфика работы заключается в том, что туркмены рассматриваются не столько как этнокультурный феномен, сколько как объект одного из эпизодов Большой игры на Востоке. При этом нельзя утверждать, что туркмены не пытались повлиять на ход геополитики в регионе. Результаты. Оказывая активное сопротивление своим традиционным врагам — персам и хивинцам — и лавируя между ведущими державами в ходе борьбы за свою независимость, туркменские роды становились участниками Большой игры в Центральной Азии. 

Введение. Распространение опасных инфекционных болезней было постоянным спутником развития истории человечества. Пандемия, связанная с распространением новой коронавирусной инфекции COVID-19, подчеркивает важность изучения многолетнего опыта преодоления глобальных эпидемий. Цели и задачи исследования. В данной статье сделана попытка проанализировать проблему распространения инфекционных болезней в Казахстане и историю борьбы с эпидемией. История борьбы с эпидемиями в советском Казахстане охватывает большие пространственные и временные масштабы, поэтому хронологические рамки исследования ограничены периодом до начала 30-х гг. ХХ в. Материалы и методы. Материалами исследования являются документы из фондов Центрального государственного архива научно-технической документации Республики Казахстан и опубликованные отчеты государственных учреждений. При проведении исследования использован дескриптивный метод, который применяется при изучении проблем «реальной жизни». Дескриптивный метод позволил восстановить условия возникновения и распространения эпидемий в Казахстане и способов борьбы с ними. Применялся также историко-генетический метод, позволивший последовательно раскрыть сущность и динамику эпидемической ситуации в Казахстане в изучаемый период. Применение историко-сравнительного метода позволило выявить положительную динамику борьбы против распространения инфекционных болезней в советском Казахстане. Результаты. Проанализирована эпидемическая ситуация в Казахстане в дореволюционный и советский периоды. Исследована история образования и развития системы противоэпидемической защиты в советский период. Выявлены основные методы борьбы союзных и республиканских государственных учреждений с распространением инфекционных болезней. Сделаны выводы относительно эффективности искоренения особо опасных инфекционных болезней путем вакцинации, медико-санитарного просвещения населения и других дополнительных мер.

Введение. В статье проанализирована государственная политика в отношении самовольных рыбацких поселений на калмыцких землях во второй половине XVIII–XIX в. Изучение данной темы позволяет глубже понять процессы исторического развития прикаспийских территорий Калмыкии и в целом российского Прикаспия. Главная цель статьи ― раскрыть содержание государственной политики на протяжении второй половины XVIII–XIX в. в отношении самовольных переселенцев на калмыцких землях Прикаспия. В этой связи ставятся задачи: выявить причины возникновения самовольных переселенческих поселков, исследовать динамику государственной политики, определить национальный, сословный и профессиональный состав переселенцев, проанализировать взаимоотношения властей и жителей поселков. При написании статьи использовались историко-генетический и историко-сравнительный методы, а также опубликованные источники, материалы Российского государственного исторического архива, Государственного архива Астраханской области, Национального архива Республики Калмыкия. Результаты. Автор исследовал обстоятельства возникновения каждого из самовольных рыбацких поселений, рассмотрел их национальный, сословный и профессиональный состав, раскрыл содержание политики властей в отношении их. Изучение обстоятельств возникновения переселенческих рыбацких поселков на калмыцких землях показало, что их образование было связано с развитием рыбной отрасли и отчасти с реализацией государством военно-полицейских задач на побережье Каспийского моря. Серьёзно проблемами самовольных рыбацких поселений власти начали заниматься с середины XIX в., когда начались преобразования в рыбной отрасли. В конце XIX – начале XX в. поселки были выведены из-под управления калмыцких властей и легализованы, после этого было проведено их административно-территориальное и земельное устройство, окончательно завершившееся во втором десятилетии XX в. Выводы. Автор пришел к выводу о том, что политика властей в отношении самовольных рыбацких поселений на калмыцких землях отличалась от той, которая проводилась в других районах Калмыцкой степи. В Мочагах власти не настаивали на ликвидации самовольных поселений и предлагали их жителям свои варианты решения проблемы, и только если самовольные переселенцы отвергали предложенные им условия пребывания на калмыцких землях, поднимался вопрос о выселении нелегальных переселенцев. В основе такой политики по отношению к самовольным поселениям прибрежной полосы Каспийского моря, и Мочагов в частности, лежали интересы рыбной отрасли, которые могли пострадать в случае сноса поселков и переселения их жителей. 

Цель статьи ― анализ истории создания Бурят-Монгольского ученого комитета, этапов его становления, выявление вклада его сотрудников в организацию и проведение научных исследований. Материалы и методы. Использование опубликованных материалов и неопубликованных документов, хранящихся в Центре восточных рукописей и ксилографов Института монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН и Государственном архиве Республики Бурятия, позволило восстановить историческую ретроспективу событий. Привлечение в качестве методологического инструментария основных научных принципов исторического исследования ― историзма, системности и объективности, опора на комплексный подход, предполагающий применение методов системного анализа, локальной истории, проблемно-хронологического и историко-сравнительного методов, обеспечили достижение поставленной цели. Результаты. Бурят-Монгольский ученый комитет, созданный в июле 1922 г., был призван содействовать национально-культурному строительству бурят-монгольского народа и решать научно-исследовательские и просветительские задачи. Его становление проходило в условиях ограниченных бюджетных средств, массовой безграмотности населения, острейшего недостатка научных кадров, слабой организации печати и издательского дела, особенно на бурят-монгольском языке. Сотрудниками Буручкома было организовано изучение истории, археологии, духовной и материальной культуры бурят, их языка и религии, положено начало экспедиционной деятельности. Значительное место в работе организации занимали перевод на бурятский язык учебной и общественно-политической литературы, терминологическая и словарная работа, подготовка и издание методических руководств, учебников, учебных пособий для бурят-монгольских школ. Формирование научной среды сопровождалось организацией библиотеки и музея, которые должны были стать базой для будущей научной работы. Эффективной деятельности Буручкома способствовало плодотворное научное сотрудничество с центральными научными учреждениями страны и Монгольским ученым комитетом. Заключение. Буручком, имевший в своем распоряжении небольшой коллектив научных сотрудников, достаточно успешно занимался организацией и проведением научных исследований в области истории, археологии, этнографии, языкознания. Ученый комитет решил важную задачу создания основ научных исследований в Бурят-Монголии, став центральным научным учреждением республики, исследующим проблемы гуманитарных наук.

Статья посвящена описанию мифологизированных персонажей башкирской мифологии сихырсы ‘колдуны’ и их названий. Целью статьи является выявление и интерпретация персонажей и их названий, а также связанной с ними другой лексики. Материалами послужили фольклорные тексты и словарные статьи различных словарей башкирского и других тюркских языков. Основными методами являются описательный и сравнительно-сопоставительный. Результаты. Установлены основные, наиболее распространенные наименования башкирских колдунов. Таковыми являются термины сихырсы и боҙомсо, восходящие к лексемам сихыр ‘волшебство, колдовство, чародейство, магия’ и боҙом ‘порча, колдовство, вредоносное воздействие с помощью мифологизированных предметов, средств’. Кроме них, в статье рассмотрены термины осоҡсо (‘колдун, наносящий вред с помощью заговоренной куклы’), арбаусы (‘колдун, наносящий вред с помощью заговора’), әмәлләүсе (‘колдун, наносящий вред с помощью заговоренных предметов и  магических действий’) и др., характеризующие приемы вредоносных действий у башкирских колдунов. К терминам, связанным с колдунами и колдовством, приведены параллели из других тюркских и нетюркских языков, которые свидетельствуют о происхождении башкирских терминов. В результате установлено, что отдельные термины, как и стоящие за ними персонажи, имеют общеалтайское, некоторые — общетюркское, часть — межтюркское, иные — собственно башкирское происхождение; ряд слов является заимствованиями. В частности, сам термин сихырсы восходит к арабскому языку, а термины боҙомсо, арбаусы, осоҡсо, а также йелпеү имеют параллели во многих тюркских языках. Кроме этого, термин йелпеү имеет фонетические варианты не только в тюркских, но и монгольских языках. Термины боҙомсо и арбаусы имеют параллели в финно-угорских языках. В статье довольно подробно, с примерами рассмотрены приемы вредоносных действий башкирских колдунов. К наиболее распространенным приемам автором отнесены порча с помощью могильной земли, «покойницкой воды», иглы для шитья савана, сырого яйца, куклы, крови невинности, менструальной крови, колдовские действия с применением пота, узлов и особых заговоров, которые, по представлениям предков башкир, усиливали вредоносность используемого приема. В статье рассматриваются случаи применения колдовских действий знахарями-баҡсы, т. е. положительными персонажами башкирской мифологии, для наказания зла, т. е. воров крупного скота, предметов, насильников. Выводы. Мифологизированные персонажи сихырсы ‘колдуны’ относятся к отрицательным персонажам и имеют множество терминов в башкирском языке. В арсенале сихырсы существуют различные средства и способы не только колдовства, но и избавления от их вредоносного действия. Все магические действия имеют свою терминологию, которая имеет чаще общетюркское или алтайское, иногда иноязычное происхождение.

Введение. Эта публикация посвящена депортации калмыцкого народа в Сибирь (1943–1957 гг.) и памяти об этом периоде среди калмыков, имевших личный опыт пребывания в ссылке. Она состоит из введения, двух интервью и комментариев к ним. Предлагаемые нарративы относятся к поколению калмыков, вывезенных в Сибирь в раннем детстве ― в дошкольном возрасте. Цель публикации — выделение опыта детей Сибири как отдельной поколенческой страты с особым опытом испытаний и лояльностями: первой малой родиной становилась сибирская деревня, в которой проходила социализация ребенка. Кроме фактов о жизни в Сибири, которые своим разнообразием создают мозаику сибирской жизни калмыков, кроме рассказов о чувствах и переживаниях взрослеющих детей и их родителей, автору важно проследить, какими выражениями и вербальными формулами, какими сюжетами и ассоциациями создается спонтанный нарратив о годах депортации именно у «детей Сибири», и как использован язык травмы, который возникает при любом повествовании о травматическом событии. Материалы и методы. В статье использованы материалы расшифрованных текстов спонтанных интервью, полученных автором в 2006 г. у В. И. Бадмаева и в 2017 г. у А. Н. Овшинова. Они анализируются с помощью метода дискурсивного анализа. Результаты исследования свидетельствуют, что дискурсивные стратегии этих двух нарративов говорят об их позитивном характере. Автор аргументированно показывает, что «детей Сибири» можно выделить как группу депортированных, исходя из их опыта депортации и памяти об этом. Тексты интервью и комментариев будут интересны всем исследователям депортации калмыков и памяти об этом периоде.

Введение. В полиэтничных обществах проблема взаимодействия между различными народами является предметом постоянного внимания и мониторинга со стороны правящих органов с целью предупредить возникновение осложнений в данной сфере. Цель исследования ― выявление отношения населения к проблемам этнической и общероссийской идентичности, определение степени вовлеченности граждан республик Башкортостан и Татарстан в глобальные социальные и общественные трансформационные процессы российского общества. Материалы и методы. Данное исследование выполнено на анализе материалов соцопросов, проведенных в 2020–2021 гг. среди населения двух соседних республик ― Башкортостана и Татарстана в рамках реализации проекта «Сохранение и развитие этнокультурного и языкового многообразия республик как условие укрепления российского федерализма». Выбор объектов исследования не случаен, так как эти республики были и остаются одними из ведущих субъектов РФ как по уровню социально-экономического развития, так и по уровню гражданского и этнического самосознания. Результаты. Исследование показало, что, несмотря на то, что в последние годы этническая и региональная идентичности остаются актуальными для населения данных регионов, значительно усиливается и общероссийская идентичность; имеется востребованность в развитии институтов гражданского общества, в создании более доступных условий для активного вовлечения населения в экономические, общественные и социальные процессы. Социологические опросы помогают корректировать подходы, а также уточнять и конкретизировать некоторые понятия, связанные с этнологической проблематикой. В статье дается анализ различным видам идентичности, в том числе таким понятиям, как «общероссийская нация», «этническая идентичность», которые часто порождают дискуссии в научной среде. На основе данных новых этносоциологических исследований предпринимается попытка уточнения содержания данных понятий, процессов, влияющих на их формирование, соотношение с другими формами идентификации индивидов, бытующими в современном российском социуме. Выводы. Процесс формирования общероссийской идентичности сопровождается определенными трудностями, связанными с наличием проблем экономического и бытового характера. Позитивные изменения в экономической, политической, социальной сферах, способствующие повышению качества жизни населения, раскрытию человеческого потенциала, могут оказать существенное изменение в данный процесс. Полиэтничность и поликультурность, а также поликонфессиональность привносят своеобразие в формирование мировоззрения граждан выбранных субъектов РФ, и выяснение особенностей менталитета населения — это одно из необходимых условий для выработки адекватной политики в данной области.

Введение. Настоящая статья посвящена вопросу субъективности представления тюркских племен в тексте рукописи арабского посланника Ибн Фадлана, совершившего в начале X в. путешествие с миссией из Багдада в Волжскую Булгарию. Авторы ставили целью, прибегнув к новейшим лингвистическим теориям, проанализировать влияние личности самого составителя как носителя определенной культуры и конкретных религиозных убеждений, а также историко-бытовых условий написания им произведения на проецируемый в тексте модус, который задает смысл всего исторического документа. Материалы и методы. Для полноты изысканий авторы обращались к восстановленному арабскому оригиналу, сравнивая имеющиеся русские переводы между собой и с исходным материалом. Кроме того, учитывались работы современных арабских исследователей различных видов дискурса наследия Ибн Фадлана как части истории и мировоззрения арабов Средневековья. В статье обозначены преобладающие темы и мотивы при описании общественного уклада, традиций и ритуалов встреченных Ибн Фадланом племен, прежде всего огузов, описаны модусы (осуждения, страха, удивления, восхищения и др.), в которых они реализованы, и выделены языковые средства их экспликации, нарушающие нейтральный стиль повествования. Результаты позволяют сделать вывод об обусловленности модуса произведения средневековым мышлением и характерной для араба-мусульманина картиной мира, а также официальным статусом произведения Ибн Фадлана при дворе в Аббасидском халифате периода его расцвета. Выдвигается версия о возможном вымышленном отрывке текста, морфология которого указывает на его сказочный характер. При этом авторы обращают внимание на попытки самого Ибн Фадлана найти точки соприкосновения обеих цивилизаций, прежде всего в поисках божественного, и установить взаимопонимание между народами, у которых в то время еще не было тесных связей — ни культурных, ни торговых.

Введение. В статье рассмотрен цзюань 41 цинского источника второй половины XVIII в. «Циньдин Хуанъюй Сиюй тучжи» (ЦХСТ), посвященный вооружению и военной символике ойратского населения Джунгарского государства. Данный раздел ЦХСТ ранее не переводился на русский язык и не становился объектом отдельного научного исследования. Цель исследования — изучить и ввести в научный оборот сведения цзюаня 41 ЦХСТ, касающиеся вооружения и знамен джунгар. Результаты. Рассматриваемое сочинение было составлено по инициативе императора Цяньлуна по результатам присоединения к Цинской империи территории Джунгарского государства. Для изучения новых земель была направлена группа цинских чиновников и европейских специалистов. Основные исследовательские работы в Джунгарии были выполнены в 1756–1757 гг. Изучение Восточного Туркестана завершилось весной 1759 г. В том же году началась работа над текстом, которая продолжалась, с перерывами, на протяжении 23 лет (1759–1782). В числе прочих в работе над произведением приняли участие маньчжурские военачальники — участники боевых действий в Центральной Азии. В источнике описаны джунгарское оружие дистанционного и ближнего боя, доспехи, а также два типа джунгарских знамен. Описание каждого предмета сопровождается транскрипцией его оригинального названия. В некоторых случаях указываются материал изготовления и основные типовые размеры. Сопоставление данных ЦХСТ с подлинными образцами джунгарского вооружения и изобразительными материалами показало, что имперские чиновники весьма достоверно описали особенности их конструкции и оформления. Некоторые сведения источника являются уникальными и не встречаются в других произведениях XVIII в. Особое значение материалы ЦХСТ имеют для атрибуции различных видов вооружения, упомянутых в монголоязычных источниках XVII–XVIII вв., а также монгольском и ойратском эпосе. Цинские авторы соотнесли оригинальные названия оружия и доспехов ойратов с их конструктивными особенностями, что открывает широкие перспективы для более детального и всестороннего изучения письменных произведений и эпоса населения Центральной Азии. Выводы. Проведенный анализ показал, что ЦХСТ является наиболее ценным и подробным цинским письменным источником по вооружению и знаменам джунгар середины XVIII в., выявленным и вводимым в научный оборот к настоящему времени.

Введение. Статья посвящена исследованию авторских дополнений профессора Н. Н. Пальмова, подготовленных в 1929–1932 гг. к «Этюдам по истории приволжских калмыков». Цель исследования ― введение в оборот нового рукописного материала профессора Н. Н. Пальмова, позволяющего показать творческие искания ученого и при этом значительно расширить наши представления об истории Калмыцкого ханства; определение хронологических рамок создания авторских дополнений, разделение их на тематические блоки; определение научной значимости ранее неопубликованных материалов. Результаты. В библиотеке Государственного бюджетного учреждения культуры Астраханской области «Астраханский музей-заповедник» авторами статьи выявлен авторский экземпляр «Этюдов по истории приволжских калмыков» Н. Н. Пальмова, на страницах томов I и II сохранились 37 рукописных авторских дополнений 1929–1932 гг., ставшие результатом повторного обращения исследователя к материалам Астраханского калмыцкого архива и научной литературе. Хронология авторских дополнений ― от периода добровольного вхождения калмыков в состав России до 60-х гг. XVIII в. В авторских дополнениях содержится ценнейший материал по истории конфликта хана Аюки с сыновьями ― усобице 1702 г. Н. Н. Пальмов подробно остановился на феодальном конфликте 1724 г. Автором приведены свидетельства, характеризующие в качестве нойона Дондук-Омбо, в период феодальных войн, а потом хана. Значительный материал посвящен ряду сюжетов по истории внешней политики Калмыцкого ханства, прежде всего истории взаимодействия с Джунгарским ханством в XVII–XVIII вв. Выявленные авторские дополнения на страницах «Этюдов по истории приволжских калмыков» в научной библиотеке Астраханского музея-заповедника значительно расширяют историческую картину периода феодальных усобиц в Калмыцком ханстве в 20–30-х гг. XVIII в. 

Введение. История изучения археологических памятников на территории Республики Калмыкия берет свое начало с археолого-этнографической экспедиции Саратовского областного музея краеведения 1929 г. В процессе полевых работ были проведены археологические разведки и раскопки. Целью данного исследования является изучение качественного и количественного состава археологических коллекций Саратовского областного музея краеведения из археологических работ в Калмыцкой автономной области (1929–1937 гг.). Результаты. Работы под руководством П. С. Рыкова были проведены на хорошем для своего времени методическом уровне. Факт того, что большая часть находок была передана в Саратовский музей сразу же по окончании полевых работ, свидетельствует о профессионализме участников экспедиции, проявленном при планировании и проведении этих исследований, причем практически все результаты работ 1929–1937 гг. были опубликованы в короткие сроки. Нумерация находок в учетных карточках во многих местах соответствует их нумерации в полевом отчете, что указывает на составление полевой описи в процессе полевых и камеральных работ. Кроме того, часть находок в полевой описи относится к фрагментированным глиняным сосудам, а при сдаче их в музей они записаны уже как целые, что также свидетельствует о достаточно высоком методическом уровне проведенных работ. Выводы. Изучаемые коллекции являются ценным источником по археологии Волго-Манычских степей, так как вещественный материал, входящий в их состав, отражает основные виды памятников, встречающиеся на территории современной Калмыкии: поселенческие (поселения, стоянки, селища) и погребальные (подкурганные и развеянные погребения). В коллекциях Саратовского музея представлены предметы всех основных эпох: энеолит, бронзовый, ранний железный и средние века.

Целью настоящего исследования ставилось введение в научный оборот и анализ в сравнительном и сравнительно-историческом аспектах названий традиционного жилища и его частей в современном калмыцком языке и в языке ойратов Монголии. Для сравнения привлекался материал из старописьменного монгольского, халха-монгольского и бурятского языков на предмет выявления общих терминов и установления их общемонгольской основы, а также выявлялись особенности ойратского ареала и специфические черты, характерные для калмыцкого языка и языка ойратов Монголии, которые отображают реальную историческую действительность данных этносов как в период общемонгольского праязыка, так и во время расселения монгольских племен и образования монгольских языков. Материалы и методы. Материалом исследования послужили данные словарей привлекаемых языков, а также полевые записи, собранные у информантов во время экспедиций к ойратским племенам в Западную Монголию. Основные методы исследования ― описательный, сравнительный, сравнительно-исторический метод, метод сплошной выборки. Результаты. Проведенный анализ позволил выявить общемонгольские и специфические термины, характерные для калмыцкого языка и языка ойратов Монголии. В результате изучения собранного материала авторы приходят к выводу о единстве лексики традиционного жилища и его частей в калмыцком языке и языке ойратов Монголии, что свидетельствует о единых истоках и большой древности самобытной материальной культуры ойратских племен.

Введение. Современная филологическая наука выдвигает требование структурно-семантического подхода при исследовании языковых явлений. Но до сегодняшнего дня структурно-семантическое исследование башкирских пословиц с привлечением всего фонда данных паремий и выделением конечных типов моделей остается нерешенной задачей. Целью настоящей статьи является исследование моделей элементарных простых предложений со структурной схемой (S) + NAcc + VF. Рассматриваемая схема с объектом в винительном падеже является самой частотной. Аккузатив в башкирском языке является грамматическим средством оформления актанта как объекта прямого непосредственного воздействия. Материалом для данной работы послужили обобщенно-личные пословицы из базы данных в фольклорном корпусе Машинного фонда башкирского языка. Корпус содержит 354 пословичных выражений, выраженных обобщенно-личными предложениями, что составляет 73,5 % от численности всех односоставных глагольных пословиц. Методом исследования является предложенное новосибирскими синтаксистами структурное выделение элементарного простого предложения, включающего предикат и облигаторные актанты. Под синтаксической моделью понимается план содержания элементарного простого предложения, который определяется пропозицией. Структурная схема представляется планом выражения элементарного простого предложения. На данном этапе иследование ограничивается рассмотрением пословиц с простыми финитными глаголами. Результаты. Исследование выявило, что в рамках структурной схемы (S) + NAcc + VF реализуются 8 моделей. Среди них модель физического воздействия на объект [(S) + NPatAcc + VActf] является наиболее частотной, выявлено 62 пословичных выражения по данной модели. Каждая модель рассмариваемой структуры характеризуется присущим ей набором семантических ролей и типовым значением, при этом в подавляющем большинстве случаев объектные актанты выступают в форме определенного аккузатива. Выводы. Синтаксические особенности, выделенные в конструкции данного типа пословичных выражений, с большой вероятностью проявятся в современном литературном языке и разговорной речи с более сложной синтаксической структурой.

Введение. Исследование посвящено анализу бурятских вариантов Гэсэриады с целью выявления их локальных особенностей. В статье дан подробный обзор не только опубликованных текстов бурятских версий Гэсэриады, но и рукописей, хранящихся в архивах Бурятии. Впервые в отечественном эпосоведении системно исследуются региональные версии Гэсэриады как закономерный этап для дальнейших сравнительных исследований генезиса и трансформации эпических традиций в центральноазиатской Гэсэриаде. Методы. В работе используются сравнительно-исторический и сопоставительный методы анализа. В качестве основного использован сравнительный метод, который дает возможность сопоставить варианты эпических произведений, различающихся по месту и времени бытования. Результаты и обсуждение. Дана характеристика вариантов изданных аутентичных текстов эхирит-булагатской и унгинской версий эпосов о Гэсэре. Систематизированы и определены особенности архивных вариантов каждого нарратива. Сопоставлены выводы ученых-эпосоведов относительно сюжетного состава, персонажного ряда каждого отдельно взятого текста и установлены особенности бурятских версий Гэсэриады. Заключение. Авторы констатируют близость унгинских версий монгольским вариантам, при этом отмечая обособленность эхирит-булагатской версии как в композиционном, так и в сюжетно-тематическом отношении. Отмечена вступительная часть улигера ― мифологический пролог с шаманским пантеоном божеств как характерная только для бурятских версий Гэсэриады. Также определено минимальное влияние буддийского фактора в западнобурятской версии, куда буддизм почти не проник во время широкого бытования эпоса. Не менее значимы выявленные контаминации общемонгольских улигерных традиций с характерными мотивами центральноазиатского эпоса. Установленные особенности локальных версий Гэсэриады позволяют расширить представление о специфике национального эпоса как одного из главных проявлений традиционной культуры.

Введение. В устном народном творчестве и письменных литературных памятниках башкирского народа существует особый вид музыкально-поэтического творчества лиро-эпического характера, который вобрал в себя духовные поиски и обращения к Богу. Этот жанр называется «мунаджат». Целью данной статьи является анализ некоторых аятов, хадисов и религиозных терминов, использованных в башкирских мунаджатах. Материалы и методы. Основным источником исследования являются образцы религиозной поэзии, взятые из очередного тематического тома свода «Башкирского народного творчества». Выявлено более 1 500 примеров, часть из которых использована в данной работе. Применен системный и сравнительный анализ, историко-типологический метод исследования. Результаты. К исследованию мунаджатов обращались многие башкирские ученые. В своих работах они неоднократно обращались к изучению особенностей рассматриваемого жанра, основным признаком которого является наличие в нем религиозных мотивов, сюжетов и обращение с мольбой к Аллаху. С начала 90-х гг. ХХ в. мунаджаты переживают второе рождение. В широкий обиход вернулись старинные варианты этого вида фольклора. В различных регионах Башкортостана продолжают возникать и распространяться их новые виды, сочиненные нашими современниками. В ходе изучения поэтических произведений было выявлено более полутора тысяч примеров с использованием мусульманских терминов, аятов и хадисов. Некоторые из них были рассмотрены в данной статье. Выводы. Исследование позволило раскрыть и показать особенности использования религиозных сюжетов, терминов и мотивов в башкирских мунаджатах. Некоторые слова и словосочетания были изменены на более приемлемый народу язык, при этом сохраняя арабоязычное клише. В свою очередь употребление религиозной лексики обогатило башкирский язык и литературу.

Введение. В калмыцкой поэзии ХХ в. жанры колыбельной песни и стихотворной пародии малоизучены. Возникнув в конце 1920-х — начале 1930-х гг., они развивались в основном в границах столетия. Заявленные в жанровом отношении эксплицитно или имплицитно, такие произведения калмыцких поэтов ориентировались прежде всего на русскую литературную традицию. Введенные в научный оборот, эти стихотворения расширяли жанровую парадигму калмыцкой поэзии в межкультурном диалоге. Актуальность и новизна данной статьи определена изучением двух новаторских произведений Егора Буджалова и Морхаджи Нармаева в единичных жанрах антиколыбельной песни и сатирической пародии как литературной полемики современников 1990-х гг. Цель — введение в научный оборот малоизвестных стихотворений двух поэтов, представляющих новые образцы жанров. Материалы и методы. Материалом для исследования стали «Ɵдгǝ цага саатулин дун» («Современная колыбельная песня», 1991) Е. Буджалова и «Буджала Егор залуд» («Мужчине Егору Буджалову», 1991) М. Нармаева, опубликованные в республиканской газете «Хальмг үнн» («Калмыцкая правда»). Историко-литературный и реальный комментарии, сравнительно-сопоставительный и герменевтический подходы позволили рассмотреть избранные произведения в контексте литературного, общественно-политического, идеологического, социального процессов накануне распада СССР, а также в аспекте биографических данных этих калмыцких поэтов разных поколений, определить их мировоззренческие позиции и авторские интенции в анализируемых текстах. Результаты. Изучение указанных произведений доказало их новаторский характер в создании колыбельной для взрослых, антиколыбельной песни и сатирической пародии, имеющих единичные образцы в этом направлении, поскольку колыбельная песня в калмыцкой поэзии была в основном адресована младенцу, а пародия имела дружелюбный характер. Авторы продемонстрировали полярные взгляды на современную действительность 1980–1990-х гг.: с одной стороны, критика, с другой — защита социализма, коммунистических идей. Выводы. Стихотворение Е. Буджалова создано на стыке жанров колыбельной песни для детей, колыбельной песни для взрослых, антиколыбельной песни, так как формульный припев (баю-бай), выполняющий функцию маркера жанра, в данном случае имеет противоположный посыл, вступающий в противоречие с ироническим мотивом усыпления: наоборот, просыпайтесь, не спите, действуйте. У М. Нармаева стихотворение в диалоге с современником также являет синтез жанров: послание, открытое письмо в стихотворной форме, сатирическая пародия. При этом в последнем случае жанр пародии трансформируется, когда автор пародирует не столько авторский стиль, сколько авторские интенции на тему современной советской действительности. Традиция такой литературной полемики не была продолжена в калмыцкой поэзии.