Введение. «Книга моего деда Коркута» — памятник книжного эпоса тюрков-огузов, сохранивший сведения как о событиях их истории в период пребывания в Центральной Азии, так и позднем времени, связанном с распространением их влияния в Малой Азии. Задача. Рассмотрение топонимики памятника как источника по истории расселения огузских племен на Южном Кавказе и в Анатолии. Материалы: текст «Китаб-и дедем Коркут» как памятник книжного эпоса, сочетающий в себе черты фольклорного сочинения и исторического произведения, обращенного к воспеваемому прошлому тюрков-огузов. Результаты. Основываясь на соответствующем материале «Книги моего деда Коркута», можно сделать вывод о том, что некоторые сказания этого эпического цикла прошли свое окончательное оформление уже на территориях современных Турции и Закавказья. Многие топонимы «Китаб-и дедем Коркут» тесно связаны с образом внешнего врага огузов: они обозначают и место обитания гяуров-«неверных», и очерчивают границы «страны огузов». В то же время в памятнике практически не упоминаются топонимы, связанные с исламом (Мекка и Медина), мусульманской мифологией (гора Каф).

Введение. Статья посвящена исследованию характера российско-корейских отношений и деятельности российской дипломатии в Корее накануне и в годы русско-японской вой­ны 1904–1905 гг. Цель. Рассматриваются усилия российской дипломатии в указанный период по обеспечению самостоятельного существования Корейского государства и предотвращению окончательного перехода этой страны под власть Японии, активная поддержка ею попыток корейского императора Коджона сохранить независимость страны, ее противодействие настойчивым попыткам японской стороны запугать Коджона с целью заключения соглашения об установлении над Кореей японского протектората. Материалы. Документы Архива внешней политики Российской империи, впервые представленные в этом исследовании, рассматривают характер русско-корейских отношений и деятельность российской дипломатии в Корее накануне и во время русско-японской войны 1904–1905 гг. Методы. Применены исходные принципы исторической науки, а именно: принцип историзма, объективного взгляда на исторические явления и сравнительно-исторического анализа событий и фактов. Результаты. Показано понимание российской дипломатией национально-государственных интересов в регионе, сводящихся к недопущению превращения Кореи в плацдарм для враждебных действий против русских дальневосточных владений, анализируется роль российских представителей в выработке позиции России по вопросу о признании нейтрального статуса Корейского государства как меры противодействия расчетам японского правительства связать Корею союзными обязательствами на случай военных действий и установить свой протекторат над ней. Отдельно говорится об усилиях российских дипломатов и агентов по обеспечению правительства данными о планах и возможностях японского командования по подготовке в Корее базы для будущей войны. Особое внимание уделено показу агрессивной политики Японии в Корее.

Введение. В статье анализируются сведения российских путешественников об особенностях правового развития Джунгарского ханства в первой половине XVIII в. До сих пор эти источники использовались лишь для изучения политической и социально-экономической истории Джунгарии и российско-джунгарских отношений. Особенности же правового развития этого государства рассматривались исследователями преимущественно на основе сохранившихся до нашего времени немногочисленных ойратских правовых памятников и сведений китайских источников. Автор впервые предпринимает попытку историко-правового анализа сведений российских путешественников, которые лично наблюдали особенности развития различных сфер правоотношений в Джунгарском ханстве эпохи его расцвета и даже сами становились их участниками. Методы и подходы. На основе институционального и сравнительно-правового подходов исследованы записки российских дипломатов, разведчиков, торговцев, что позволило дать характеристику особенностей развития Джунгарии как «степной империи», правители которой объединяли под своей властью кочевые и оседлые народы ряда государств и регионов Центральной Азии. Превращение сравнительно небольшого кочевого государства в обширную империю с многоукладной экономикой и населением, разнообразным по языку, религии, культуре, сделало неактуальным прежнюю правовую систему ойратов, заставив их правителей обратиться к правовому регулированию новых сфер правоотношений. Исследованы, в частности, особенности правового статуса вассальных по отношению к джунгарским монархам правителей Ташкента, казахских жузов, Восточного Туркестана, правовые основы регулирования хозяйственной, торговой и иной договорной деятельности, система налогов, сборов и повинностей, преступления и наказания, организация суда и судебного процесса, некоторые особенности семейного и наследственного права. Записки российских путешественников, отражающие правовые реалии Джунгарского ханства первой половины XVIII в., позволяют существенно расширить имеющиеся представления об уровне правового развития этого государства. Автор приходит к выводу о постепенной модернизации системы правовых отношений в Джунгарском ханстве за счет активного взаимодействия с соседними странами и народами, использования их правового опыта (рецепции), которая, как и само существование Джунгарии, была насильственно прервана в результате завоевания империи Цин.

Введение. В политической системе советского общества ключевые позиции отводились коммунистической партии. Сегодня в условиях отсутствия идеологического давления необходимо более глубокое, объективное освещение истории большевистской (коммунистической) партии, в том числе на региональном уровне. Несмотря на наличие публикаций по истории коммунистической партии Калмыкии, практически отсутствуют исследования о её партийной структуре в 1920-е гг. и, в частности, о деятельности агитационно-пропагандистского отдела областного комитета РКП(б). В силу того, что данный аспект мало исследован, проблема в такой постановке рассматривается впервые. Основными источниками статьи послужили материалы, отложившиеся в Национальном архиве Республики Калмыкия. Эти документы содержат ценные сведения о деятельности отделов областного комитета партии, состоянии и развитии самой партийной организации. Целью данного исследования является анализ деятельности агитационно-пропагандистского отдела ОК РКП(б) в 1921–1928 гг. В работе над исследованием применялся историко-генетический метод, который позволил показать дея­тельность агитационно-пропагандистского отдела обкома партии в динамике. Анализ архивных материалов осуществлен на таких принципах, как научность, объективность и историзм, позволивших исследовать проблему во взаимосвязи со сложившимися конкретно-историческими обстоятельствами. В результате исследования автор делает вывод о том, что партийная структура Калмыкии с момента образования стала сращиваться с органами государственной власти. Это было характерно для всех регионов страны в советский период. Агитационно-пропагандистский отдел (агитпропотдел) Калмыцкого областного комитета РКП(б) вел работу не только в области агитации, пропаганды и печати, но и руководил работой политико-просветительных учреждений (политпросветов). Политико-просветительные учреждения стали основными проводниками партии в области идеологической пропаганды. Партийные организации области, придавая важное значение политическому просвещению населения, постоянно развивали и укрепляли политико-просветительные учреждения, являвшиеся центрами массовой работы на селе. Агитпропотдел организовывал партийные школы для подготовки кадров Калмыцкой парторганизации, повышения их идейно-политического уровня. Большую роль в этом сыграла Калмыцкая областная совпартшкола. Сделанные автором выводы вносят вклад в развитие представлений о партийной структуре Калмыкии и деятельности агитационно-пропагандистского отдела областного комитета РКП(б) в 1921–1928 гг.

Введение. Статья посвящена образным словам монгольских языков, характеризующим взгляд. Для этого сначала был установлен круг образных слов со значениями ‘блестящий’, ‘сверкающий’, возникших в результате вербализации зрительного восприятия световых эффектов. Подобные слова образуют обширный пласт лексики многих языков мира и представляют собой лингвистическую универсалию. Цель. Главная цель исследования заключается в установлении связи между акустико-артикуляционными свойствами корневого согласного l и семантикой рассматриваемых слов. Семантика корня зависит от акустико-артикуляционных особенностей главного корневого согласного (доминанты), содержащего базовую информацию о чувственно воспринимаемых явлениях, с учетом широкой вариабельности корневых гласных, анлаутных и ауслаутных (недоминантных) корневых согласных. Материалы. В качестве материала для работы были использованы такие лексикографические издания, как этимологические, двуязычные и толковые словари. Также в исследовании привлекались материалы, полученных в ходе диалектологических и фольклорных экспедиций. Результаты. Рассмотрены лексемы, семантика которых связана с взглядом, так как глаза могут отражать попадающий в них свет: они сияют, горят, блестят и т. д. Среди рассматриваемой лексики выделены такие признаки взгляда, как яркий / тусклый, продолжительный / кратковременный, прямой / косой. На основе функционирования монгольских образных лексем со значением ‘глаз’ предполагается фонетическое соответствие монг. kilar ‘косой’ и рус. глаз. В связи с тем, что взгляд может нести функциональную нагрузку, рассмотрены слова с корневым согласным l, в которых выражены такие эмоции, как злость, неприязнь, гнев, страх, вина, удивление и пр. По предположению автора, акустико-артикуляционные характеристики переднеязычного смычно-бокового сонанта l наиболее точно подходили для вербализации блеска, свечения: ровные, непрерывные лучи света соотносились в сознании с плавным течением воздуха по обе стороны языка при артикуляции согласного l. Проведенный анализ слов, актуализирующихся в языке с помощью восприятия сияющих глаз человека, позволил уточнить семантику некоторых слов в словарях.

В статье рассматривается лексика, использованная в самом раннем из ныне известных монгольских литературных памятников — «Сокровенном сказании монголов» для обозначения предметов одежды и украшений. Суть исследования заключалась в том, чтобы собрать воедино лексику обозначенной семантической группы, выяснить, если это возможно, этимологию рассматриваемых лексических единиц или хотя бы найти их параллели в современных монгольских языках — халха-монгольском, бурятском и калмыцком. На основе собранного материала предполагалось сделать выводы относительно общемонгольской природы описываемой лексики и особенностей процесса сложения пласта бытовой лексики в монгольских языках. Начиная с XIX в., когда «Сокровенное сказание» было впервые представлено научному миру Европы архимандритом Палладием (Кафаровым), были опубликованы десятки научных трудов, посвященных данному памятнику. Тем не менее нам не удалось найти работы, в которых бы отдельно рассматривалась бытовая лексика XIII в., нашедшая отражение в «Сокровенном сказании», в то время как подобное исследование могло бы пролить свет на вопросы, касающиеся «алтайской проблемы». Статья призвана частично восполнить этот пробел. Автор рассматривает следующие лексические единицы: deel/degel ‘монгольский национальный халат, одежда’, qubčasun/qubča ‘одежда’, emüsgel ‘одеяние, одежда’, daqu ‘доха’, örmüge/örmege ‘армяк, сукно’, nemürge ‘плащ (от дождя)’, heligebči ‘набрюшник (род жилетки)’, emüdün ‘штаны’, čamča ‘рубашка, сорочка’, dotoaǰi ‘исподнее’, büse ‘пояс, кушак’, γudusu(n) ‘обувь, сапог, башмак’, ǰaqa ‘ворот, воротник’, qancu(n) ‘рукав’, qormoi ‘подол, пола’, maqalay ‘шапка, головной убор’, eemeg ‘(ушные) кольца’. Выяснилось, что корни всех перечисленных слов относятся к общемонгольской лексике, а, кроме того, слова daqu ‘доха’, örmüge/örmege ‘армяк, сукно’, ǰaqa ‘ворот, воротник’ имеют родственные общетюркские эквиваленты.

Природа антропонимикона башкирского народа, прошедшего длительный исторический путь формирования и развития, привлекала и продолжает привлекать внимание немалого числа исследователей. Однако, несмотря на довольно большое количество трудов, освещающих этимологические основы башкирского имянаречения, остаются не до конца разрешенными и требуют специального дальнейшего изучения вопросы, связанные с образованием башкирских фамилий. Отдельного внимания при исследовании фамилий заслуживает то, что немалую долю в их формировании сыграли этнонимы, в связи с чем и возникает необходимость историко-этимологического анализа башкирских фамилий с этнонимической основой. Актуальность вышеописанной проблемы обозначила цель данной статьи ― исследование происхождения и функционирования башкирских фамилий, образованных от этнонимических наименований. В работе были использованы следующие лингвистические методы: описательный, этимологический, сопоставительный, статистический. Методологической базой исследования явились труды исследователей, в которых раскрываются: природа антропонимической лексики, классификация антропонимов, историко-этимологический анализ. Объектом исследования явились фамилии, восходящие к этнонимам ― названиям народов, а также башкирских родов и родовых подразделений. Следует отметить, что анализируемые в статье фамилии были рассмотрены на основе материалов из научного издания «Документы и материалы по истории башкирского народа (1836–1842). Формулярные списки о службе чиновников Башкирско-мещерякского войска за 1836–1842 годы». Так, историко-этимологический анализ фамилий на основе онимов калмак / калмык, казах, суваш / чуваш, татар, кунгур, узбек, киргиз, истяк в сопоставлении их с созвучными этнонимами ― названиями народов, а также башкирских родов и родовых подразделений ― позволил сделать выводы о значимой роли в формировании башкирской ономастики, в том числе и антропонимики, историко-культурных связей башкир с другими народами. Рассмотрение онима ноғай ‘нугай’ как антропонимической основы, к примеру, позволило выявить такие версии относительно его происхождения: во-первых, широкое распространение этнонима ногай среди названий башкирских родов и родовых подразделений в связи с довольно длительным нахождением башкир под властью Ногайской Орды, во-вторых, восхождение созвучного ему онима нагаи к личному имени Нагайбак. На распространение в башкирском антропонимиконе фамилий Калмакаев, Калмаков, Калмаккулов, а также других их фонетических вариантов (Калмыков, Колмаков, Колмычков) оказало влияние нашествие татарско-монгольских завоевателей. Автор, ссылаясь на мнение Ф. Г. Хисамитдиновой, не исключает возможность восхождения данного антропонима к личному имени на основе исторического факта ― наречения сына легендарного Мамыта Калмаком и наименования его потомков ― калмаками, а также связь этнонима ҡалмаҡ с глаголом ҡалыу ‘остаться’ или ‘оставить’ в тюркских языках. Следствием тесного взаимодействия башкирского и казахского народов являются антропонимы на основе этнонимов истәк ‘истяк/иштяк’, ҡаҙаҡ ‘казах’: Истаков (Истәков), Истягулов / Истякгулов, Иштакаев, Казакаев, Казакбаев, Казаккулов, Байказаков. Этноним истяк был широко распространен среди казахского народа для обозначения юго-восточных, или «внутренних», башкир, с которыми они жили по соседству и тесно контактировали. Происхождение фамилий на основе этнонимов суваш / чуваш, татар, кунгур, узбек, киргиз также объясняется тесными историко-культурными связями между башкирским и чувашским, татарским, узбекским, киргизским народами, а также кунгурскими татарами. Изучение башкирских фамилий с этнонимической основой в историко-этимологическом плане составляет научную новизну данного исследования. Практическая значимость работы заключается в том, что материалы, анализируемые в данной работе, могут быть использованы при углубленном изучении антропонимов (фамилий) в тюркских языках, в том числе и в башкирском языке.

В статье поднимаются актуальные вопросы, касающиеся проблемы эпической топонимики в калмыцком героическом эпосе «Джангар». Рассматриваемые аспекты проблемы представляют особый интерес для выявления исторического содержания эпического текста. В эпических песнях «Джангара» многие названия природных объектов связаны с исторической средой обитания ойратов (калмыков) — Алтаем. Алтайская топонимика является универсальной особенностью для всех эпических сказаний монгольских народов. Вместе с тем в песнях «Джангара» также обнаруживается топонимическая лексика, которая могла войти в текст эпического сказания калмыков после их переселения на Волгу в начале XVII в. По мнению некоторых эпосоведов, именно в эпической традиции калмыков произошла циклизация песен «Джангара». Автор статьи рассматривает в «географии» калмыцкого эпоса возможные восточноевропейские и среднеазиатские элементы топонимики.

Данное исследование написано в русле работ, в которых апробируются материалы Толкового словаря языка калмыцкого героического эпоса «Джангар».
Цель работы состоит в раскрытии этимологии и дефиниционном анализе лексемы богд ʻбогдоʼ, включенной в словник Толкового словаря. Материалом исследования послужили 28 текстов разновременных записей калмыцкого героического эпоса «Джангар».
Результаты. В рассмотренных лексикографических источниках лексема богд приведена в основном в двух значениях, одно из которых является наименованием титула, а второе представлено в качестве эпитета. Лексема богд среди титульных лексем по употребительности является одной из высокочастотных и служит высшим религиозным титулом Джангара, главного героя эпоса, наделеннного и другими религиозными титулами, которые употребляются в составе выражения: деед богд ʻверховный богдоʼ, богд гегән ʻбогдо-гегенʼ. Для обозначения лексемы богд в анализируемых текстах будет уместным употребление парного термина титул-эпитет. Лексема богд в эпосе встречается в глагольных сочетаниях, смысловая нагрузка которых заключается в восхвалении и почитании богдо Джангара. Встречаются эпитеты, где восхваление богд включает религиозный смысл. Употребление лексемы богд во множественном числе (богднр) зафиксировано один раз, в Багацохуровском цикле эпоса. В силу архаичности эпоса значения некоторых религиозных эпитетов с компонентном богд не ясны (такл богд Җаңһр ‘? богдо Джангар’). Основываясь на исследованиях лексемы богд в различных источниках, опираясь, главным образом, на тексты эпоса, мы составили толкования значений и образец словарной статьи в сокращенном варианте с заголовочным словом богд. В современном калмыцком языке лексема богд, обладая ограниченной сочетаемостью и в результате сужения семантики значения слова, входит в разряд историзмов. Титулатура калмыцкого героического эпоса «Джангар» остается одним из малоизученных пластов эпической лексики, детальное изучение лексем данной тематической группы позволит проанализировать языковые контакты ойратов — предков калмыков, расширить и дополнить словарный состав современного калмыцкого языка.

Статья посвящена сопоставительному исследованию каузативных глаголов в разноструктурных языках. Цель настоящей статьи — определить некоторые особенности семантики и функционирования каузативных глаголов пермиссивного значения в бурятском и русском языках. Исследование проводилось с использованием сравнительно-сопоставительного метода, метода компонентного и дистрибутивного анализа, а также опроса информантов. Фактическим материалом послужили данные переводных бурятско-русских словарей, примеры, отобранные путем сплошной выборки из бурятской литературы, и сообщения информантов. В работе представлена теоретическая база исследования о семантике пермиссивности, рассмотрены основные способы ее выражения в бурятском и русском языках, также предложены контекстуальные условия актуализации пермиссивности в бурятском языке, их сочетаемостные возможности и некоторые грамматические признаки. Пермиссивность выражает ситуацию, при которой каузатор допускает появление действия, но при этом не заставляет выполнять его. В результате сопоставления имеющегося материала стало ясно, что пермиссивное употребление большинства русских полнознаменательных глаголов встречается редко, в то время как бурятском языке полнознаменательные глаголы имеют возможность выражать пермиссивное значение в рамках одной лексемы. Также в статье показано, что в русском и бурятском языках существует возможность аналитического выражения пермиссивного значения каузации при помощи полипредикативных конструкций с глаголами волевого воздействия зүбшөөхэ ‘разрешать’, хорихо ‘запрещать’, үгэхэ ‘дать’. При этом указано, что для русского языка данный способ является основным. Далее в статье предложены к рассмотрению контекстуальные условия актуализации пермиссивного значения в бурятском языке. Так, были указаны такие условия, как императивная ситуация с говорящим без отрицания, значение халатности, значение «неприятного» действия, значение допущения. Автор приходит к выводу о том, что для бурятского языка важной представляется контекстуальная интерпретация глаголов фактитивной и пермиссивной каузации с помощью признака «приятности/неприятности» действия для субъекта. Пермиссивность связана чаще всего со значением «приятности» действия. Сочетаемость пермиссивных глаголов достаточно широка, однако отмечено, что ограниченно сочетаются с ними лишь глаголы эмоционального состояния, так как данной сферой сложно управлять и воздействовать на человека путем разрешения или позволения выразить те или иные эмоции. На морфологическом уровне аффиксы в бурятском языке не дифференцируются на аффиксы, выражающие фактитивную каузацию, и на аффиксы с пермиссивным значением. Одна и та же каузативная морфема может обозначать оба значения. В статье показано, что двойная каузация может быть средством выражения пермиссивности в бурятском языке.

В данной статье анализируются модальные глаголы желания китайского языка要yào (‘нужно’, ‘просить’, ‘хотеть’, ‘надо’, ‘будет’, ‘чтобы’)，想xiǎng (‘думать’, ‘полагать’, ‘хотеть’, ‘скучать’)，愿意 yuànyì (‘охотно хотеть’, ‘желать’), 敢 gǎn (‘сметь’, ‘не бояться’, ‘осмелиться’)，敢于 gǎnyú (‘сметь’, ‘не бояться’, ‘осмелиться’), 肯 kěn (‘согласиться’, ‘охотно’), исследуются их грамматические характеристики, семантика и особенности их практического применения. Цель. Изучить сходства и различия употребления вышеуказанных модальных глаголов желания китайского языка. Методы. Мы рассматриваем различные работы китайских ученых о модальных глаголах желания китайского языка, используя обобщающий, сравнительный методы исследования. Результаты. Модальный глагол 要 yào может выражать значение желания, необходимости и возможности; глагол 敢 gǎn, помимо выражения смелости что-то сделать, также выражает уверенность в оценке чего-либо. Но, выступая в качестве модальных глаголов, 要 yào и 敢 gǎn имеют значение желания так же, как и 想 xiǎng, 愿意 yuànyì, 敢于gǎnyú, 肯 kěn. Первое значение 要 yào ― выражение желания и решения субъекта действия, имеет значение «намерение сделать что-либо». Второе значение要 yào ― «необходимо, следует», модальное значение ― «необходимость и обязанность», в то время как внешние условия становятся необходимыми для осуществления действия. Третье значение, которое выражает глагол 要 yào, ― это модальное значение возможности. Глагол 想 xiǎng может выступать не только как знаменательный глагол, но и как модальный. В качестве модального глагол 想 xiǎng может выражать только значение желания. Глагол 想 xiǎng выражает неопределенное предположение субъекта действия. Следовательно, глагол 想 xiǎng, помимо модального значения желания, также имеет значение предположения. В то же время значение «предположения и оценки» не относится к способам использования глагола 想 xiǎng в качестве модального глагола.
Глагол 愿意 yuànyì (‘желать’) полностью отвечает критериям классификации модальных глаголов желания. Модальный глагол 敢 gǎn выражает значение «смелость сделать что-либо»; кроме этого, также означает «уверенность в оценке чего-либо». Глагол 敢于 gǎnyú может выражать только смелость. Глагол 肯 kěn выражает субъективное желание что-то делать добровольно и обозначает одобрение требований. Вывод. Резюмируя вышесказанное, мы можем заключить, что грамматические характеристики глаголов 要 yào, 想 xiǎng, 愿意 yuànyì, 敢 gǎn，敢于 gǎnyú, 肯 kěn совпадают с характеристиками модальных глаголов желания, поэтому мы можем классифицировать эти глаголы как модальные глаголы желания. Таким образом, в современном китайском языке типичные глаголы желания включают следующие глаголы: 要 yào, 想 xiǎng, 愿意 yuànyì, 敢 gǎn，敢于 gǎnyú, 肯 kěn.

Статья посвящена вопросам исследования сравнительных конструкций в калмыцком языке. Проблемы изучения сравнительных конструкций как категорий в языке включают в себя различные аспекты его рассмотрения: лексико-семантические, структурно-грамматические и лингвокультурологические. В калмыцком языке исследования сравнительных конструкций сводились к изучению структурно-грамматических особенностей компаративов. Практически отсутствуют исследования лингвокультурологических особенностей сравнений. В силу того, что данное явление мало исследовано, нами рассмотрены лексико-семантические и лингвокультурологические аспекты данной проблемы. Целью данной работы является выявление лексико-семантических и лингвокультурологических особенностей и классификация сравнений в калмыцком языке. Материал. Исследование проводилось на основе текстов калмыцких сказок, записанных финским ученым Г. Й. Рамстедтом. Для изучения проблемы были проведен текстологический, компонентный, количественный и семантико-синтаксический анализ сказочных текстов. В результате исследования были выявлены основные тенденции в развитии изучения компаративных конструкций, выявлена частотность употребления различных частей речи в разрезе трехчленной структуры сравнений, исследованы проблемы соотнесения различных национальных культурных кодов в рамках структурной составляющей компаративов. Полученные результаты вносят вклад в развитие комплексного подхода к изучению многофункционального и универсального понятия сравнения на материалах фольклорных текстов.

Введение. В мифопоэтических текстах олонхо, изобилующих метафоризмом и синкретизмом, глубинные семантические структуры на сегодняшний день продолжают оставаться малоизученными. В статье предпринимается попытка рассмотрения и анализа информационной структуры постоянной эпической формулы үс саха үөскүү илигинэ, түөрт саха төрүү илигинэ (‘букв. когда три якута еще не явились на свет, четыре якута еще не родились’) в ракурсе мифологического миросозерцания с учетом этнических особенностей мышления, которая не была еще специальным полем исследований. Цель: выявить и описать метаязык эпической формулы үс саха үөскүү илигинэ, түөрт саха төрүү илигинэ (‘букв. когда три якута еще не явились на свет, четыре якута еще не родились’). Методы. Междисциплинарный подход обеспечивает приоритет принципа системности. Для достижения цели исследования привлечены методы обзора, сравнения, герменевтики, экстраполяции, структурно-семантического анализа. Использование в реконструкции метаязыка исследуемой формулы метода эмпатии, основанного на идее сахалыы толкуй (‘букв. якутское мышление или толкование’), позволяет увидеть взгляд и оценку концепта изнутри, что безусловно отражает суть этики исследования. Результаты. Устойчивость термина «саха», аргументируемая обзором исторических материалов разных эпох и подтверждаемая внутренними законами языка, дает некий фундамент для препарирования его смысла. Подход для определения архаического значения «саха» опирается на особенности мифологического мировоззрения, строящегося по принципам мифологического мышления. В ходе поэтапного исследования выявлено, что закодированное в слове «саха» сведение репрезентируется как «мыслящее живое существо», следовательно, «человек», а заархивированная внутренняя организация структуры эпической формулы үс саха үөскүү илигинэ, түөрт саха төрүү илигинэ передает сообщение «когда человек-мужчина и человек-женщина еще не родились» (условно: «когда все человечество еще не появилось»), содержащее отголоски древних мировоззренческих установок. Автором статьи, без вступления в противоречие с концепцией многокомпонентности этноса саха, выдвигается гипотеза фиксирования центрального элемента — общей подпочвы общности «саха», открывающей новые возможности понимания периферийных ветвей происхождения многих этнонимов.

Введение. В данной статье впервые предлагается анализ изданной в 2017 г. книги «Тэнгрианские песни» русскоязычного бурятского поэта Баира Дугарова, ставшей знаковой в литературе монгольских народов. Актуальным представляется выявление особенностей поэтики и организации стиха национальных поэтов, пишущих на русском языке. Целью работы является выявление мифологических традиций и исторических реалий в книге Б. Дугарова «Тэнгрианские песни», а также установление роли жанра, композиции и ритмической организации стиха в семантике поэтического дискурса. Методы. В работе использованы семантико-герменевтический и стиховедческий анализ поэтического дискурса. Результаты. Баир Дугаров, пишущий на русском языке и живущий в евразийском культурном пространстве, гармонично сочетает Восток и Запад в своем творчестве. Им созданы произведения, имеющие как глубокие национальные корни, так и реминисценции, аллюзии, связанные со всей мировой литературой, мифологией и историей. Семиотически осложненный текст в книге «Тэнгрианские песни» отражает новый этап в творчестве поэта, сопряженный с художественным осмыслением истории, духовного наследия монгольского мира и поисками лирического самовыражения автора. Выводы. В мифологическом аспекте образ Неба олицетворяет отцовское начало, как единый бог является вершителем судьбы не только человека, но и всего сущего во вселенной. Поэт создает свою поэтическую интерпретацию истории Великой степи, определяя в ней наиболее значимые акценты через конкретные портреты, топонимы и события. В построении текстов особый смысл имеет форма стихосложения, восходящая к тюрко-монгольским стиховедческим традициям. Необходимо констатировать уникальность в использовании фигурных способов расположения текстов, которые, подчеркивая многообразие творческого потенциала автора, становятся частью метатекстовой структуры всего произведения.