Введение. В статье исследуется институт букаула в государствах Чингизидов и их наследниках, анализируются должностные обязанности, которые выполнял этот чиновник в улусах Хулагу, Джучи и Чагатая, и их эволюция в течение нескольких веков, выявляются причины различия этих функций в каждом из улусов. Цель и задачи исследования — дать характеристику должности букаула в чингизидских и пост-чингизидских государствах. Для этого осуществляется перевод на русский язык и междисциплинарное исследование историко-правового памятника — ярлыка о назначении на должность букаула, его сравнение со сведениями из других источников, выявляются особенности статуса букаула в тюрко-монгольских государствах. Материалы и методы. Источниковая база исследования включает в себя материалы трактата «Дастур ал-катиб фи та‘йин ал-маратиб» («Руководство для писца при определении степеней»), составленного в середине XIV в. иранским чиновником Мухаммедом б. Хиндушахом Нахчивани, другие источники по истории тюрко-монгольских государств, начиная с империи Чингис-хана и заканчивая государствами Центральной Азии XVIII–XIX вв. В рамках исследования использованы следующие методы: источниковедческий, дип­ломатический, сравнительно-исторический, историко-правовой, формально-юридический, сравнительно-правовой. Результаты. Букаулы неоднократно фигурируют в источниках, однако сведения об их обязанностях весьма разнообразны, что рождает многочисленные версии исследователей о том, чем же занимались букаулы. Авторами впервые вводится в научный оборот русский перевод ярлыка о назначении войскового букаула из «Дастур ал-катиб», снабженный междисциплинарным комментарием. Сравнение содержания этого документа со сведениями других источников показывает, что должностные обязанности букаулов в разных тюрко-монгольских государствах были весьма разнообразны. Выводы. Разнообразие функций букаула в разных государствах Чингизидов и их наследников, нашедшее отражение в источниках, было напрямую связано с особенностями социально-политического и экономического развития этих государств. В зависимости от степени соотношения монгольских имперских и местных традиций власти, управления и социально-экономических отношений букаул мог являться распределителем материальных благ в армии (как в монгольском Иране), начальником отрядов с административными и правоохранительными функциями (как в улусе Джучи) или же придворным сановником, связанным с обеспечением ханской кухни (как в Чагатайском улусе). Вместе с тем следует обратить внимание на то, что принадлежность букаулов к военно-служилой страте чингизидских и пост-чингизидских государств, обусловленная их тюрко-монгольским происхождением, нередко являлась причиной их активного участия в решении военных задач вне зависимости от того, какие должностные обязанности они выполняли.

Авторы впервые анализируют особенности развития института публичной власти в политиях маньчжуро-монгольского мира в первой четверти XX в., взяв в качестве примера геополитически и стратегически важный регион Хулун-Буира. Целью исследования является освещение административного управления Хулун-Буира, внутренних противоречий и раскола в чиновничьей среде, произошедших под влиянием различных политических сил в 1908–1920 гг. Для ее решения были поставлены следующие задачи: 1) изучить структуру маньчжурской восьмизнаменной системы в регионе; 2) исследовать особенности новой политики цинских властей в Хулун-Буире; 3) проанализировать изменения в институте публичной власти в регионе, произошедшие в 1912–1915 гг.; 4) проследить процесс ликвидации автономии Хулун-Буира в 1920 г. Выводы. Как показывает наше исследование, иерархическая структура административной власти Хулун-Буираё, несмотря на попытки изменить ее разными политическими силами, все же сохраняла к 1920 г. традиционные особенности маньчжурской восьмизнаменной системы. Большую роль в формировании политического курса региональной администрации играли внутренние противоречия между различными этническими группами Хулун-Буира. Тем не менее, даже входя в состав Внешней Монголии в 1912–1915 гг., власти Хулун-Буира использовали все средства, чтобы сохранить самостоятельность в сферах внешней и внутренней политики, финансов. Кардинальные изменения ситуации в Хулун-Буире и сопредельных территориях в 1917–1919 гг. явились катализатором принятия решения властной верхушкой в пользу ликвидации автономии Хулун-Буира и превращения его в провинциальную окраину Китайской Республики.

Введение. Экономический коридор Россия-Монголия-Китай является важной региональной инициативой, направленной на расширение связей и развитие экономического сотрудничества в Северо-Восточной Азии. Понимание исторического контекста этого коридора имеет важное значение для понимания его нынешней динамики и будущих перспектив. Целью статьи является всесторонний анализ исторических аспектов, связанных с экономическим коридором Россия-Монголия-Китай, включая исторические проекции, геополитические факторы и исторические торговые пути, которые сформировали развитие экономических отношений между этими странами. Рассматривая эти исторические аспекты, статья призвана пролить свет на давние исторические связи, способствующие становлению и развитию этого коридора. Материалы и методы. При проведении исследования использовался комплекс разнородных источников, представленных межгосударственными договорами, статистическими источниками, историческими свидетельствами путешественников, официальными сообщениями и выступлениями государственных деятелей. Аналитический инструментарий, определенный системным подходом к объекту исследования, включает в себя метод ретроспективного анализа, сравнительно-исторический и историко-типологический методы и системный анализ. Результаты. На основе актуальных статистических данных представлено аналитическое описание современной ситуации в сфере трансграничных перевозок на российско-монгольско-китайском участке и возможностей транспортной инфраструктуры, в частности Улан-Баторской железной дороги. Показаны вызовы и риски при реализации проектов экономического коридора. Выводы. Исторические проекции трансевразийских торговых коммуникаций, отражая объективную необходимость и заинтересованность взаимодействия обществ Востока и Запада, воплощались и воплощаются в реальность от караванной торговли до современных инфраструктурных проектов. Имперское пространство двух держав — России и Китая, распространившееся на евразийском пространстве, придало собственную динамику и ритм торговым и культурным коммуникациям, определив уникальность географии маршрутов. Знаменитый «чайный путь» стал пространством, интегрирующим в себя огромное количество городов России и Китая. В свое время открытие Китая, индустриализация и проникновение капиталов интенсифицировали открытие, его развитие и включение в мировой рынок. Это привело к длительной полосе преобразования Китая и превращения его в современную мировую державу. Опыт исторического прошлого позволяет внимательно изучить пути прошлых успешных опытов, вскрыть причины взлетов и падений. Из этого исторического наследия важными остаются фундаменты, построенные в годы крупномасштабных политических перемен XX в., особая геополитическая конфигурация, прочными нитями связавшая СССР и Монголию. Новый импульс трансрегиональным и трансконтинентальным проектам придан разворотом России на восток и формированием стратегического альянса между РФ и Китаем.

Введение. Экономические отношения между Российской Федерацией и Вьетнамом имеют богатую историю сотрудничества, которая берет начало еще с Совета экономической взаимопомощи. На сегодняшний день эти связи продолжают углубляться на фоне евразийской интеграции. Целью статьи является выявление перспектив развития двусторонних отношений между странами путем анализа современных экономических отношений стран. Материалы и методы. В статье были использованы материалы из базы данных ООН «Comtrade», Цент­рального банка России, Федеральной службы государственной статистики Российской Федерации, Министерства внутренних дел Российской Федерации, Российского статистического ежегодника. Результаты. Экономическое сотрудничество между странами в сфере торговли последние годы постепенно растет. Было отмечено, что сфера услуг играет значимую роль в торговых отношениях между Россией и Вьетнамом. Анализ инвестиционного сотрудничества выявил дисбаланс в инвестиционных потоках в пользу Вьетнама. Основные инвестиционные проекты между странами реализуются в сфере добычи и торговли нефтью. С точки зрения миграции Вьетнам определяется как страна-донор, но анализ миграционных потоков показывает, что Российская Федерация не рассматривается в качестве предпочтительного места назначения для вьетнамских мигрантов. В статье также уделяется внимание изменению структуры миграционного потока из Вьетнама в Россию и объясняются причины этих изменений. Выводы. Несмотря на интенсификацию торговых отношений, ни одна из стран не реализовала свой экспортный потенциал. Что касается сотрудничества в сфере прямых иностранных инвестиций, в качестве перспективных направлений выделяются текстильная промышленность, ветроэнергетика и ИТ-сфера. Еще одной сферой, в которой можно развивать двухсторонние отношения, является образовательная миграция, так как на данный момент Российская Федерация не использует в полной мере свой потенциал для повышения привлекательности среди вьетнамской молодежи.

Введение. История калмыцко-казахских отношений в XVIII в. требует тщательного и внимательного исследования с привлечением новых архивных данных. История непростых взаимоотношений двух кочевых народов затрагивала разные политические проблемы, в решении которых в первую очередь принимало участие Российское государство. Цель статьи — с учетом введения в научный оборот новых архивных сведений проанализировать и дать объективную оценку калмыцко-казахским отношениям в период откочевки калмыков 1771 г., называемой в ряде исследований «Пыльным походом». Источниковой базой послужили материалы Национального архива Республики Калмыкия и Исторического архива Омской области, а также опубликованные материалы сборников документов. Результаты. На основе источников построена довольно подробная хронология событий калмыцко-казахских отношений в период «Пыльного похода» 1771 г., что дает возможность дальнейшего исследования этой темы. Отгон калмыками скота у казахов Младшего жуза в начале 1770 г. довольно серьезно осложнил калмыцко-казахские отношения накануне откочевки калмыков. Хан Младшего жуза Нуралы предупреждал российские власти о подготовке откочевки калмыков, но так и не нашел серьезного понимания. Попытки Убаши вступить в переговоры с Нуралы-ханом закончились провалом из-за позиции последнего, считавшего, что необходимо немедленно вернуть калмыков на территорию России. Более успешными оказались сепаратные переговоры Аблая и Убаши, которые привели к прорыву калмыков из казахского окружения в сторону китайской границы. Этот факт внес еще больший раскол в среду правящей казахской элиты, которая так и не смогла по-настоящему объединиться после «Пыльного похода».

Введение. В статье рассматривается история развития здравоохранения Калмыцкой АССР, ставшего неотъемлемой частью системы государственного здравоохранения советской страны. Хронологические рамки охватывают периоды IX и X пятилеток, для статистического сравнения в работе частично затрагиваются годы VIII пятилетки. Целью исследования являются анализ и выявление особенностей развития сферы здравоохранения в Калмыцкой АССР в 1970-е гг. в рамках реализации государственной политики в области здравоохранения. В работе проанализирована политика государства в годы IX и X пятилеток, охарактеризованы общие условия состояния региона, изменения в бюджетном процессе, непосредственно влиявшие на охрану здоровья в республике, структура капитальных вложений, динамика материального положения системы здравоохранения и вопросы кадрового обеспечения. Материалы и методы. В работе использованы документы и статистические материалы Государственного архива Российской Федерации, Национального архива Республики Калмыкия, а также опубликованные источники. В исследовании широко применялся статистический (количественный) метод, позволивший проследить качественные и количественные изменения в системе здравоохранения Калмыцкой АССР на протяжении рассматриваемого исторического периода. С помощью проблемно-хронологического и ретроспективного методов здравоохранение республики рассмотрено в контексте изучаемой исторической эпохи, а также сделан ретроспективный анализ без влияния идеологических факторов. Результаты. В исследовании выявлены основные тенденции в организации медико-санитарных служб, описана политика здравоохранения в регионе и стране, подробно рассмотрена нормативно-правовая база, ставшая основой для здравоохранения всей страны. Развитие сети лечебно-профилактических учреждений в 1970-х гг. позволило сделать доступной квалифицированную медицинскую помощь для жителей сельской местности и отдаленных районов республики. Благодаря проводимым мероприятиям расширился объем специализированной помощи как в республиканских, так и в районных лечебно-профилактических учреждениях. 

Введение. В статье рассмотрен богато оформленный колчан (инв. № ВО-73), хранящийся в Тобольском историко-архитектурном музее-заповеднике. Ранее он не становился объектом научного исследования. Цель исследования — ввести в научный оборот информацию о колчане, уточнить его датировку и атрибуцию. Результаты. Установлено, что колчан поступил в собрание Тобольского губернского музея в 1890 – первой половине 1891 гг. Типологический анализ показал, что подобные колчаны входят в состав большой группы цент­ральноазиатских колчанов второй половины XVI – середины XIX в., однако отличаются от своих монгольских и южносибирских аналогов рядом деталей конструкции и декоративного оформления. Отличительными особенностями колчанов серии является высокая заостренная спинка, вынесенное далеко вперед массивное верхнее «ушко», а также отказ от украшения лицевой стороны колчана металлическими накладками (за исключением ременных блях и заклепок по периметру). Все известные колчаны рассматриваемого образца происходят с территории Южной Сибири, Юго-Восточного Казахстана и Тибета, которые входили в состав различных ойратских государственных образований. Это позволяет обозначить их как колчаны «ойратского типа». В Тибет колчаны могли попасть вместе с войсками Гуши-хана во второй половине 30-х гг. XVII в. Менее вероятно, что данный тип колчанов сформировался в Тибете, а затем был распространен ойратами на другие территории. Особенностью колчана из Тобольского историко-архитектурного музея-заповедника являются крепежные пластины, которые были изготовлены (или украшены) мастером, работавшим в рамках мусульманской культурной традиции. Выводы. Декоративное оформление колчана позволяет предположить, что он был выполнен ойратским или тибетским мастером, а затем доработан мусульманским ювелиром. Не исключено, что колчан был целиком изготовлен среднеазиатским ремесленником в ойратском стиле. Наиболее вероятно, что заказчиком колчана являлся состоятельный воин из числа «чакарских» (западносибирских) калмыков или джунгар. Время изготовления колчана может быть отнесено к периоду существования государственных образований сибирских и центральноазиатских ойратов, т. е. XVII – середине XVIII вв. На территорию Западной Сибири колчан мог попасть в ходе торгового обмена, в качестве дипломатического подарка или военного трофея. 

Введение. Многие аспекты культуры кочевого средневекового населения Цент­рального Казахстана, несмотря на длительную историю его археологического изучения, фактически остаются вне поля научных исследований. Так, за более чем 90-летний период раскопок представления о памятниках IX–XII вв. формируются преимущественно из результатов изучения статуарных объектов, а также 13 сооружений, большинство из которых — святилища различной конфигурации. О погребальной обрядности представляется возможным судить по единственному атрибутированному захоронению, обнаруженному в культурных слоях поселения бронзового века Кент. Цель исследования заключается, во-первых, в наиболее полном обобщении истории изучения памятников IX–XII вв. в Центральном Казахстане; во-вторых, во введении в научный оборот новых материалов, полученных в ходе исследования памятника Белагаш. Материалы и методы. Все исследованные объекты памятника Белагаш представляли собой достаточно однотипные надмогильные конструкции в виде незадернованных каменных насыпей, достигавших размеров от 2–3 м до 13 м. К сожалению, значительные ограбления в совокупности с отсутствием находок делают сооружения №№ 1–3 малоинформативными для реконструкции обрядности, а с учетом того, что подобные надмогильные конструкции могут в известной мере встречаться как в памятниках раннего железного века, так и средневековья, вопрос об их датировке предлагается пока оставить открытым. Результаты. Наибольший интерес представляет сооружение № 4, которое по формально-типологическим признакам можно отнести к кругу памятников VIII/IX–XI вв. Оно содержало разрозненные останки лошади в сопровождении железных стремени и пряжки, а также бронзовых наконечника ремня и накладной бляшки. Для установления возраста комплекса ключевое значение имеют типологические характеристики стремени, а также известные в Прииртышье и на Алтае аналоги, совокупно позволяющие датировать исследованный объект № 4 в рамках VIII/IX–XI вв. Авторы отмечают важность полученных материалов памятника Белагаш, которые дополняют немногочисленные сведения о культуре населения, проживавшего на территории Центрального Казахстана в конце раннего средневековья.

Введение. Несмотря на большую степень изученности, этническая история калмыков (ойратов) и монголов в целом хранит еще много загадок, которые ждут своего разрешения. Генетические исследования конца XX – начала XXI в. применительно к народам Евразии и монгольским этносам, в частности, дают возможность пересмотреть отдельные аспекты истории, подтвердить другие, опровергнуть третьи. Исследования генетического пула калмыков до настоящего момента ограничивались преимущественно уровнем субэтноса, тогда как наиболее информативным в данном отношении у тюрко-монгольских кочевников видится изучение родовых образований, претендующих на патрилинейность. Цель настоящего исследования — провести анализ субклада мужской половой хромосомы R2a-M124 у калмыков и сформировать гипотезу о возможных этноисторических корнях данной предковой линии. Материалами исследования выступили 43 выявленных STR-гаплотипа указанного субклада, полученных в ходе исследования с применением набора «AmpFLSTR Yfiler Plus PCR Reagents». Результаты. Исследование показало, что носителями указанного субклада являются представители калмыцких родов, в наименовании которых доминируют лексические элементы «чонос», а также те, что указывают на аристократический характер основателей данной линии, как-то: тяячуд (калм. тәәҗүд ‘тайши, князья’, рус. тайджиут), хашханер (калм. хашхнр ‘наместники провинций’), сяядюд (калм. сәәдүд ‘лучшие, знатные’), ха(а)нуд (калм. хаануд ‘ханы, правители’). Работа впервые формулирует гипотезу о возможности происхождения данной предковой линии от князей ойратов-хойтов, а через них — от ойратского Худуха-беки и далее до Дува Сохора и легендарного прапредка всех монголов — Борте-Чино.

Цель исследования — изучение и анализ этногенеза тувинского рода монгуш и киргизского рода мунгуш. Материалы извлечены из литературы по теме исследования, а также использованы полевые материалы, собранные авторами во время диалектологических и комплексных экспедиций. Результаты. На основе проведенного исследования авторы приходят к выводу, что данная тема интересовала исследователей Центральной Азии и Сибири еще с XIX в., остается она актуальной и в настоящее время. Тувинцы, идентифицирующие себя с родом монгуш, воспринимают себя не только частью крупного рода, но и представителями внутриродовой группы ― одного из восьми патронимов, зафиксированных в тувинском языке, так же, как и киргизские мунгуши, которые имеют две крупные ветви ― жагалмай тамга и кош тамга (внутри каждой ветви имеется по шесть внутриродовых групп). В основе этногенеза монгуш ~ мунгуш лежит тюркоязычный компонент. Род монгуш распространен не только на территории Тувы, но и за ее пределами ― это мунгуши Ошской области Кыргыстана, Ферганской долины Узбекистана и Синьцзян-Уйгурского автономного района Китая. Тем не менее мнение ученых о том, что тувинские монгуши имеют родственные контакты с ферганскими кара-киргизами и с ошскими кыргызами, требует более глубокого исследования с привлечением фольклорных и исторических материалов. 

Введение. Статья посвящена результатам экспедиции по изучению традиционной одежды этнических тувинцев, проживающих в Баян-Ульгийском, Ховдинском (Кобдоском) аймаках и сомоне Цэнгэл Монголии. Целью исследования является изучение особенностей традиционной одежды этнических тувинцев Монголии и выявление ее идентичности и отличий от традиционной одежды материнского этноса — «тыва улус» Республики Тыва Российской Федерации. Результаты. Авторы анализируют причины разъединения этнических тувинцев Монголии с материнским этносом (с российскими тувинцами), рассматривают разновидности их традиционной одежды, отличия в названиях ее деталей. Во время экспедиции выявлены единые истоки одежды у этнических тувинцев Монголии и российских тувинцев. Они особенно проявляются в женской одежде агай тону и безрукавной одежде шегедек, в головных уборах бүргүүл и тоорчак у этнических тувинцев Монголии и в женской ибчи-тон, безрукавной одежде шегедек, головных уборах довурзак и бүдээлге у российских тувинцев. Из-за длительного совместного проживания с монголами этнические тувинцы подверглись монголизации как в отношении языка, так и культуры. Особенно сильно отличается терминология в названиях одежды у этнических тувинцев Монголии от терминологии костюмов материнского этноса. Новизна статьи состоит в том, что традиционная одежда этнических тувинцев Монголии малоизучена, специальные исследования по данной теме не проводились. Впервые рассматриваются особенности и отличия традиционной одежды этнических тувинцев Монголии от традиционной одежды российских тувинцев на основе полученной информации и работ местных мастеров по пошиву традиционной одежды ховдинских и баян-ульгийских тувинцев.

Введение. Чукотка была и остается особенным регионом в силу отдаленности, малодоступности и этнокультурной самобытности. Помимо общих закономерностей политического, экономического, социального и культурного развития современного государства и его северных территорий, в Чукотском автономном округе сохраняется ярко выраженная региональная специфика, которая проявляется во всех сферах жизни. В настоящей работе представлена оценка современной социокультурной ситуации сельскими жителями Провиденского городского округа Чукотского автономного округа. Цель статьи — представление мнения населения о жизни в селах о том, в каких сферах общественной жизни они видят дальнейшие перспективы для развития, какие проблемы, противоречия и угрозы обозначают. Материалы и методы. Основные источники работы — полевые материалы, собранные в пгт. Провидения, селах Энмелен, Нунлигран, Сиреники, Новое Чаплино, Янракыннот в 2021 г., а также публикации, характеризующие социально-экономическое положение коренных малочисленных народов Чукотки. Обозначенные в статье проблемы под разными ракурсами освещались этнографами, социологами и антропологами разных поколений. Данные материалы являются источниками, «отправной точкой» для понимания и анализа текущей социокультурной ситуации в Провиденском городском округе Чукотского автономного округа. Результаты. В первой части статьи сделан обзор научной литературы по итогам экспедиций в Провиденский район, дано краткое описание традиционных занятий сельских жителей, охарактеризована социокультурная ситуация в селах Энмелен, Сиреники, Нунлигран. Во второй части статьи представлена социокультурная ситуация в селах Новое Чаплино и Янракыннот. Выводы. Согласно итогам Всероссийской переписи населения 2020 г., в Провиденском городском округе проживает 3 707 чел., из них городское население — 2 140 чел., сельское население — 1 567 чел. Около половины жителей района — чукчи (36,7 %) и эскимосы (19,1 %). За десять лет выросло население только в двух населенных пунктах: в пгт. Провидения и селе Новое Чаплино. Основные причины оттока населения из сел: низкий уровень жизни, изношенность жилищного фонда, неразвитость сельской инфраструктуры, низкое качество образования, медицинских услуг, нехватка и отсутствие рабочих мест, низкий уровень заработной платы в селах, изолированность и, как следствие, невозможность проведения полноценного досуга. Все опрошенные жители отмечали важность существования морского зверобойного промысла как основы современной жизни в селах. Представители старшего поколения надеются на развитие оленеводства и сопутствующих отраслей хозяйства. Языковая ситуация характеризуется практически полным вытеснением родных языков из употребления в семье и в быту.

Введение. Активное развитие интернет-пространства в Китае способствовало появлению такого феномена, как «новые медиа». Новые медиа стали важной площадкой для реализации дискурсивных практик и появления новых особенностей дискурса. Специфика социальных платформ и интернет-пространства в Китае, а также комплексность языковых форм и жанров способствуют появлению специфических дискурсивных практик, которые являются предметом изучения как отечественных исследователей, так и зарубежных. Целью данного исследования является выявление посредством анализа китайских социальных платформ современного состояния новых медиа. На сегодняшний день китайское интернет-пространство используется не только для быстрого информационного обмена, но и для понимания общественного мнения по политическим, социальным, экономическим и традиционным культурным повесткам. Изучение дискурсивных практик в рамках китайского интернет-пространства осуществляется исследователями преимущественно в рамках двух стратегий: жанрово-структурного потенциала (М. Халлидей и Р. Хасан) и структурных особенностей (Дж. Мартин). Материалы и методы. В рамках данной статьи авторами были использованы как общенаучные, так и лингвистические методы исследования, что позволило построить комплексную таблицу с анализом аудитории и контента «новых медиа» КНР. Более того, были приведены подробные описания функционирования каждой выбранной социальной платформы, что позволяет сформировать емкое представление о деятельности каждой социальной сети. Гендерный состав пользователей и их возраст позволят определить дискурсивные стратегии и популярные обсуждаемые тематики. Реализация в рамках «новых медиа» дискурсивных стратегий, а также появление новых дискурсивных практик требуют новых подходов и методов изучения. 

Введение. В статье показано, как в пословичном фонде башкирского, узбекского и таджикского языков отражаются религиозные представления народов, исповедующих ислам. Цель исследования — показать результаты вызванного исповеданием ислама языкового и культурного трансфера на примере определенной тематической группы башкирских, таджикских и узбекских паремий, содержащих религиозно-теологические представления. Материалы и методы. Исследование включает примеры из авторской картотеки пословиц, извлеченных приемом сплошной выборки из лексикографических источников (75 единиц), и данные опроса респондентов разных возрастов, владеющих башкирским, таджикским и узбекским языками как родными (20 человек). Авторы используют методику, опирающуюся на ценностные критерии при выделении ценностных констант, выделяют семантический конденсат, проводят сравнительно-сопоставительный анализ. Результаты. Проведенное в рамках настоящей статьи контрастивное рассмотрение паремиологического фонда трех языков, образующих своего рода треугольник взаимосвязей (башкирский и узбекский — родственные, таджикский и узбекский — контактные), демонстрирует, какие именно религиозно-теологические представления ислама оказались наиболее востребованы коллективами их носителей, устойчивы по отношению к внешним воздействиям и получили аксиологическое осмысление в качестве «своих». Выводы. Выделение семантических доминант показало общность рассматриваемых языков. Частичное совпадение паремиологического фонда трех народов объясняется культурным и языковым трансфером, при котором мусульманские представления проникали в тюркскую языковую среду через иранское посредство, а на Южный Урал — через Среднюю Азию. Все это дает основание говорить о сложном и многоступенчатом культурно-языковом трансфере, мотивированном исламом.

Введение. В статье представлен анализ калмыцких пословиц и поговорок, связанных с едой, на фоне паремиологического фонда европейских языков в аксиологическом ракурсе. Цель исследования — проведение лингвоаксиологического анализа калмыцких паремий с гастрономическим компонентом на фоне русского и французского паремиологического материала. Материалы и методы. Материалом послужила авторская картотека паремий, полученная путем сплошной выборки из словарей пословиц и поговорок. Картотека составляет 1 500 паремий, для подробного лингвоаксиологического анализа использовано 260 единиц, в статье представлено около 60 наиболее репрезентативных примеров. В процессе исследования была применена комплексная методика, предусматривающая следующие этапы: составление картотеки паремий с гастрономическими компонентами отдельно по каждому языку; определение с помощью количественного подсчета частотности гастрономических компонентов и, посредством семного анализа, их соотношения с ценностями; характеристика эмоционально-оценочных языковых средств, позволяющих соотнести гастрономические образы с аксиологическим смыслом паремии; анализ материала калмыцкого языка на фоне русского и французского, осуществленный на основе сравнительно-сопоставительного метода. Результаты. Анализ паремий с пищевыми компонентами трех неблизкородственных языков показал их высокий аксиологический потенциал. Наиболее частотные компоненты отражают особенности образа жизни и традиций этносов, паремии которых подверглись анализу. В материале трех языков выявлено соотношение со следующими ценностями и ценностными диадами: жизнь, знания, вера и религия, богатство — бедность. Средства выражения оценочности и их роль в создании аксиологического смысла паремий трех языков обладают рядом сходств, несмотря на их типологические различия. Выводы. Изучение культурно значимого пищевого компонента в паремиях азиатских и европейских языков является показательным в процессе исследования функционирования системы ценностей этносов, в том числе с точки зрения направленности изучаемых культур: степени проявления в них тенденций социоцентричности, ориентированности на духовные или материальные ценности. 

Введение. Религиозная лексика представляет собой средство выражения особого образа мира, особой ценностной системы. Целью настоящей работы является выявление особенностей функционирования религионимов в деловых калмыцких письмах XVII–XVIII вв. и их русских переводах. Материалом для статьи послужили 79 писем калмыцкого хана Аюки за 1685–1715 гг. и синхронические русские переводы этих писем. Материалы хранятся в Российском государственном архиве древних актов и в Национальном архиве Республики Калмыкия. Результаты. Анализ религиозной лексики отчетливо демонстрирует различия в языковой картине мира представителей разных религий. В текстах встречаются религионимы, связанные с буддизмом (в калмыцких письмах), православием (в синхронических русских переводах) и исламом (единичные случаи в калмыцких письмах и в русских переводах). В большинстве случаев религионимы выступают в качестве важного средства дипломатического этикета. Сопоставление оригинальных текстов и их переводов позволило выявить расширение семантики некоторых калмыцких религионимов-топонимов — наименований мест паломничества, а также почти полное отсутствие буддийских терминов в русских переводах, которое объясняется, на наш взгляд, разными религиозными представлениями о мире. 

Введение. Северо-западный диалект башкирского языка представляет собой народно-разговорный язык башкир, проживающих на северо-западе Башкортостана, а также — в южной части Пермского края в бассейне реки Тулвы и ее левого притока реки Барды. Что касается пермских башкир, то они компактно расселены в Бардымском, Пермском, Осинском, Куединском, Чернушинском и ряде других районов. В сельской местности Пермского края до настоящего времени сохранился гайнинский говор северо-западного диалекта башкирского языка (говор представителей башкирского рода гайна (башк. ғəйнə)). Цель. Данная статья посвящена исследованию некоторых лингвистических особенностей живого разговорного языка жителей Бардымского района Пермского края. Исследование гайнинского говора имеет историческую значимость, и его до настоящего времени нельзя считать полностью изученной. Проблема изучения данного говора являлась объектом неоднократных научных дискуссий и продолжает оставаться одной из наиболее спорных проблем, представляя интерес для исследователей. В научном мире до сих пор не было однозначного мнения в определении национальных особенностей языка жителей данной зоны. Материалы и методы. Исследование материала с позиций межкультурной коммуникации в эпоху растущего интереса к иным культурам поможет осознать самобытность равноправного диалогического взаимодействия представителей различных лингвокультур, позволяющего познать иную культурную реальность в сравнении с собственной. В работе применялись следующие методы: аналитический и структурно-типологический. Использовались приемы лингвистического наблюдения, экспедиционного сбора и систематизации. Результаты. Формированию своеобразного и уникального говора гайнинских башкир способстовало их длительное нахождение на относительном удалении от соплеменников в связи с территориальным расположением региона в отрыве от основной массы башкирского населения. Гайнинский говор жителей Бардымского района богат фонетическими и грамматическими особенностями, характерными для северо-западного диалекта башкирского языка, в том числе смежных говоров. Вместе с тем выяснилось, что есть фактические материалы, свойственные лишь для данного района.

Введение. В контактной лингвистике проблема дифференциации переключения кодов и заимствований является весьма актуальной. Причиной тому является отсутствие единых подходов в изучении и, как следствие, точных определений данных явлений и критериев их классификации. Сложности разграничения этих двух лингвистических процессов вызваны тем, что в условиях интенсивных языковых контактов они имеют больше сходств в фонологическом, морфологическом и синтаксическом аспектах, чем отличий. Некоторые ученые утверждают, что переключение кода — это первый этап в освоении лексемы в матричном языке, т. е., прежде чем стать «ядерными» заимствованиями, эти слова были переключениями кодов. Процесс переключения кодов в речи связан с явлением массового билингвизма. Цель. Проблема кодовых переключений является малоизученной в башкирском языкознании, в связи с чем нами предпринята попытка их разграничения от заимствований в условиях башкирско-русского двуязычия. Материалы и методы. Материалом для исследования послужили расшифрованные записи живой речи башкир (представителей караидельского говора северо-западного диа­лекта башкирского языка), полученные в экспедиционных выездах автора (в 2022–2023 гг.). При описании кодовых переключений автор придерживается рамочной модели матричного языка, разработанной американской исследовательницей К. Майерс-Скоттон. В статье рассмот­рены внутрифразовые переключения в виде вкраплений и островных переключений в пределах одного предложения. Результаты. В ходе исследования выяснились сложности разграничения заимствований от кодовых переключений. Заимствования, по Г. Н. Чиршевой, делятся на культурные и окказиональные (ядерные). Вторые по своим особенностям и функционированию приближены к кодовым переключениям. По К. Майерс-Скоттон, основные их отличия сводятся к тому, что последние употребляются единично (или не чаще трех раз) и не входят в ментальный лексикон матричного языка. Поэтому варваризмы типа еще / ищо, уже / ужы, вис, сәпсим и др., часто употребляющиеся в речи башкир-билингвов, необходимо относить в ряд окказиональных / ядерных заимствований (по Г. Н. Чиршевой), а единичные иноязычные вкрапления считать переключениями кодов.

Введение. В условиях активного башкирско-русского двуязычия участники коммуникации регулярно используют ресурсы башкирского и русского языков. Даже в рамках одного высказывания встречается попеременное употребление речевых единиц двух языков. Иноязычный материал, относящийся к неассимилированной лексике и имеющий эквивалент в языке-реципиенте, представлен не только лексемами, но и словосочетаниями, фразами и даже морфемами. Цель исследования — анализ и выявление основных прагматических функций переключения кодов с башкирского на русский язык, типичных для устных монологических дискурсов. Материалы и методы. Исследование выполнено на материале устных дискурсов, собранных в рамках реализации проекта «Кодовые переключения в условиях башкирско-русского двуязычия (на материале диалектных дискурсов)» при поддержке гранта Российского научного фонда. Подбор примеров для анализа осуществлялся методом сплошной выборки. В исследовании применялись методы дискурсивного и контекстуального анализа, статистический метод. Результаты. Неподготовленность и спонтанность устной речи, отсутствие времени на обдумывание и построение структуры разговора являются стимуляторами для переключения кодов с башкирского на русский язык. Анализ исследуемого материала показал, что основными прагматическими функциями являются предметно-тематическая, металингвистическая, цитатная, юмористическая функции, функции экономии речевых усилий и компенсации лакун. В рамках одного переключения языкового кода можно часто наблюдать совмещение нескольких прагматических функций.

Введение. Проклятие как древнейший пласт народной словесности является малоизученным жанром фольклора. Происхождение его связано с верой людей в магию, в его способность наносить вред человеку. Статья посвящена текстологическому анализу речевого жанра проклятий в калмыцком языке. Цель исследования — выделение семантических особенностей формул проклятий в словаре калмыцких фразеологизмов, определение высказываний проклятий с лексемой «отец» в письмах Б. Б. Бергмана. Материалы и методы. Исследование проведено методом сплошной выборки с применением описательного анализа. Статья написана на основе материалов фразеологических словарей калмыцкого языка, писем Б. Б. Бергмана («Nomadische Streifereien unter den Kalmȕken in den Jahren 1802 und 1803») и с привлечением материалов монгольского языка. Результаты. Анализ формул проклятий с лингвокультурологической и контекстологической точек зрения позволил выявить коммуникативную природу и семантику проклятий. В качестве иллюстративного материала послужили примеры, отобранные методом выборки из фразеологических словарей калмыцкого языка «Краткий калмыцко-русский словарь глагольных фразеологизмов», «Фразеологический словарь калмыцкого языка» и писем Б. Б. Бергмана. Тематическое разнообразие речевого жанра проклятий сводится к определенному набору зложеланий: утрата здоровья и жизни, семья, благополучие и т. д. Анализ семантики проклятий позволяет сделать вывод о том, что эти формулы имеют национально-культурное своеобразие, в ней отражены особенности духовного опыта и особенности мышления народа. Рассмотрены нераспространенные у калмыков проклятия с лексемой отец, выявленные в тексте писем Б. Б. Бергмана.

Введение. В данном исследовании рассматриваются некоторые теоретические аспекты и намечаются практические подходы к анализу эмотивной плотности и ее суггестивности в современном китайском художественном дискурсе. Сдвиг фокуса внимания в работе на стилистические эмотивные аттракторы и точки структурного напряжения текста сформировали исследовательский интерфейс и позволили обозначить некоторые подходы к анализу эмотивной плотности в современном китайском художественном дискурсе. Цели и задачи исследования — определить функции эмотивности в языке художественного текста с точки зрения национально-культурной специфики и семантической реализации на примере романа Юй Хуа «Жить» (余华 «活着», 1992). Материалы и методы. В работе нашли отражение научные направления интегральной и суггестивной лингвистики, связанные с функциональным синтаксисом и прагматикой, что обусловило междисциплинарный подход. Художественный мир романа, представляя замкнутую субъективную модель мира, рассматривается как когнитивная совокупность эмотивных аттракций, переживание и восприятие которых определяется личностно-социальным опытом по линии «автор-персонаж-читатель». Результаты. Эмотивность и эмоциональный режим китайского художественного дискурса обладает свойством пространственной связности элементов структурного напряжения, функцией сюжетостроения, индивидуальными характеристиками речевого портрета носителей высказывания, а также речевым воздействием на реципиента. Становясь центральным элементом текста, эмотивность выступает метасущностью. Системные стилистические отношения разноуровневых языковых единиц художественного текста и дискурса отражают общий потенциал корреляции функционально-семантических полей эмотивности, экспрессивности и модальности.

Введение. Статья посвящена исследованию приемов создания портретов главного героя на примере текстов якутских олонхо «Нюргун Боотур Стремительный» (1920–1930) П. А. Ойунского и «Строптивый Кулун Куллустуур» (1906) И. Г. Тимофеева-Теплоухова. Олонхо сказителя И. Г. Тимофеева-Теплоухова, по определению эпосоведа Н. В. Емельянова, относится к ранним типам архаического эпоса. Олонхо якутского писателя П. А. Ойунского является первым литературным, художественно-обработанным эпосом. В статье впервые предпринимается изучение особенностей применения приемов портрета-­описания героя, функционирующих в записях П. А. Ойунского и И. Г. Тимофеева-Теплоухова. Актуальность исследования обусловлена тем, что сравнение текстов эпоса «Нюргун Боотур Стремительный» и раннего типа олонхо «Строптивый Кулун Куллустуур» позволяет проследить использование приемов создания портретов главных героев, и это, с одной стороны, ярко демонстрирует неповторимость художественного мира каждого из этих сказителей-авторов, а с другой — дает представление о развитии, об усложнении портрета-описания в эпосе, более глубоком его ассоциативном наполнении. Цель исследования заключается в выявлении особенностей приемов создания портрета главного героя в олонхо П. А. Ойунского и И. Г. Тимофеева-Теплоухова, их функционирования, а также отражения национальной специфики в портретных характеристиках. Для достижения цели решались следующие задачи: классифицировать портретные описания; охарактеризовать виды приемов и их функций в портрете-описании главного героя; выявить устойчивые формулы в создании образов героев; определить специфику портретирования как одного из главных приемов создания эпического героя. Кратко характеризуются существующие виды эпического портрета, их функции и особенности; рассматриваются изобразительные средства, служащие раскрытию характеров героев. В результате исследования в текстах олонхо «Нюргун Боотур Стремительный» и «Строптивый Кулун Куллустуур» установлена повышенная устойчивость портретов-описаний, в которых варьируется периферийная часть (эпитеты, способствующие выразительному и эмоциональному изображению героев). Отмечается многофункциональность, широта семантического поля портрета-описания; определяется его место среди существующих приемов создания эпического героя. Раскрывается идеализация героев посредством описаний внешности, изобилующих сравнениями, повторами, оценочными эпитетами. Рассматривается историческая изменчивость портретирования в олонхо П. А. Ойунского в зависимости от эпохи, художественного метода писателя. Особое внимание П. А. Ойунский уделяет художественной детали, в контексте народной традиции. Обнаружено, что изучение приемов создания портрета героев способствует выявлению новаторских приемов, которые использовал П. А. Ойунский в создании олонхо «Нюргун Боотур Стремительный».